Потому что теперь я вижу её везде. Всё её воспоминания отныне со мной. Все мысли и мечты. Словно она вынула сердце и вставила мне в грудь раскалённый уголь. В каждом зале и каждом коридоре Замка ледяной розы я вижу её силуэт – вот она, убегает от меня смеющейся пятилетней девчонкой, вот она, десятилетняя, плетёт венки, вот она в семнадцать выращивает розы… она так гордится своими розами, ведь таких, как вырастила она, нет нигде в целом мире!
Я потребовал этот Замок себе у короля в награду за службу. Разве мог я отдать это место, которое моя Эллевин защищала ценой собственной жизни? Королю пришлось уступить, ведь к тому времени я был героем, живой легендой.
Мы думали, Замок пуст, но хорошенько обыскав его чёрные стены, мои слуги привели ко мне четверых.
Пожилая пара, одинокая беззубая старуха и маленькая девочка лет пяти. Малышка смотрела на меня с ненавистью – тёмные волосы, но такие же глаза цвета неба, как были у моей Эллевин. Кроха набросилась на меня с кулаками, как только увидела – на меня, здоровенного воина в доспехах. Храбрая. Я отпустил их – позволил уйти на все четыре стороны. Мне уже было всё равно. Они не могли ненавидеть меня больше, чем уже ненавидел себя я сам. Но старик с женой почему-то остались, не ушли вслед за девочкой. Он долго смотрел мне в глаза – не знаю, что прочитал там. Быть может, ту невыносимую боль, что уже вцепилась когтями мне в душу и рвала её на части с мстительным урчанием.
Мы вместе с ним похоронили Эллевин у стен Замка, и на этом месте выросли дивные синие розы – их плети оплели башню до самой верхушки. Такие же синие, как её глаза.
Я попросил Вальтера Сильверстоуна, королевского летописца, изготовить мне её портрет. Он был там, он всё видел. И спустя несколько месяцев доставил мне гобелен, где со всем его неподражаемым искусством в каждой мелочи были воспроизведены события того страшного дня. По большому секрету Вальтер признался мне, что король велел ему сочинить целую книгу песен и сказаний, воспевающих его самого и его подвиги, которые уже окрестили Великим Завоеванием. Вальтеру не хотелось этого делать и грешить против истины, рисуя всех эллери кровавыми монстрами, а короля – освободителем и доблестным защитником угнетённых, но, как пояснил он мне, вздыхая, одной музой сыт не будешь.
И вот теперь этот гобелен висит в башне, где была спальня Эллевин. Я сутками стою перед ним и всматриваюсь в её черты.
Моя боль. Моё наваждение. Моя единственная настоящая любовь.
Как можно любить человека, которого никогда не знал?
Я приказал переплавить свой меч - проклятое железо, вкусившее крови моей возлюбленной. Торнвуд по какой-то блажи отказался его выбрасывать, сделал из него садовые ножницы. Говорит, только этот металл способен срезать стебли роз, что выросли там, где была похоронена его воспитанница.
А ещё он принёс мне ключ от подземелий Замка и провёл меня туда, где ледяные колонны подпирают каменные своды. Странный он всё-таки человек – почему-то решил, что я достоин продолжать её дело.
Дар, доставшийся от Эллевин, помог мне прочитать надписи на колоннах и понять – это имена хранителей прохода меж мирами, что много поколений жили здесь, задолго до Эллевин. Я добавил к ним и её имя – так, как сумел.
В этом месте я понял, что магия нижнего мира питала магию эллери, но она же была и главной опасностью для них. Через точку сопряжения миров к нам проникали чудовища – настоящие, а не придуманные. А во времена родителей Эллевин безымянный ужас поднялся на поверхность, превращая всё, что попадалось на пути, в камень. Эллери смогли обратить его в бегство и наложить печати, а на поверхности воздвигнуты были величественные замки роз. Или вернее сказать – «выращены»? Вот только родители Эллевин отдали слишком много собственной магии для того, чтобы вырастить Замок ледяной розы, и чем прекраснее становился он, чем выше вздымалась его гордая башня, тем быстрее угасали они сами.
Я был потрясен открывшейся мне правдой и только теперь осознал масштабы того, что мы натворили, вторгшись в своей алчности в мир, которого не понимали, разрушив его хрупкое равновесие.
Но кому я мог поведать о своем открытии? Король пожаловал мне Замок ледяной розы за добрую службу, но точно так же мог бы отобрать свой дар и уничтожить неугодного слугу, вздумай я рассказать хоть кому-нибудь настоящую историю Завоевания, посягнуть на опору его власти.
И тогда я снова принялся топить боль, муки совести и бессилия привычным способом – в вине. Не мог даже мысли допустить, чтобы привезти своих детей в это место – просто смалодушничал в очередной раз. Они так и оставались на Материке под присмотром моей младшей сестры.
А потом оказалось, что часть дара предвидения Эллевин я получил тоже. Из видений, что обрушились на мою пьяную голову, я понял, что когда-нибудь родится мой отдалённый правнук, похожий на меня как две капли воды. И быть может, ему дано будет исправить самую большую ошибку моей жизни.
Сквозь пьяный угар я собрал всё же остатки трезвых мыслей. Решил позаботиться о том, чтобы именно к моему наследнику попал ключ от подземелий Замка и гобелен. А ещё я хотел, чтобы комната в башне, моя личная святыня, место, в котором я молился памяти Эллевин, оставалась нетронутой до того момента. Чтобы ничей алчный или невежественный взор не осквернил место, которое помнило её шаги. Где до сих пор ещё свежи цветы в вазе, которые срывала она своей собственной нежной рукой.
Я вложил ключ в шкатулку и отдал её Торнвуду. Он сказал, что сделает так, чтобы наследство попало по назначению. И чтобы никто не входил в башню без моего соизволения. Понятия не имею, как он это сделает, и не хочу задумываться. Мне всё равно. Я не хочу больше ничего. Лишь дописать эти строки и стать пеплом на берегу реки времени. Который останется в руках тех, кто придёт после меня».
Рон замолчал и погрузился в глубокие раздумья. Напряжённое, ждущее, острое как нож молчание повисло между нами. Я стояла, всё так же прислонившись к гобелену, и мучительно искала способ, как его прекратить.
- Какая… печальная история. Жаль, что мы не можем узнать, что было дальше.
- Почему же, - Рон вскидывает на меня потемневший непроницаемый взгляд. – Очень даже можем. Только что у меня состоялся весьма любопытный разговор с графом Сильверстоуном.
Он помолчал, внимательно изучая моё лицо. Я снова увидела тот его взгляд, которого так боялась с самого детства – как будто я головоломка, которую он должен разгадать. Неужели он сломает меня в этот раз?
- И что он сказал?
- То, что было и так очевидно. Что было у нас под самым носом, а мы просто были слепы. Эллери – вовсе не мохнатые чудовища, как написано в «Легендах эпохи Завоевания». «Легенды» - ложь, от первого до последнего слова, как и все эти картины, песни и спектакли, как и неправильные копии гобелена, которых по всему Королевству не одна, не две и не три. Их приказал изготовить король Отто V как оправдание собственной алчности. Историю всегда пишут завоеватели! Гораздо проще натравить один народ на другой, если представить противника чудовищем. И гораздо проще заглушить потом муки совести. А эллери на самом деле были всего лишь народом, который обладал магическими способностями и жил рядом с людьми без магии. Поэтому, когда их страна была завоевана и покорена, выжившие эллери просто спрятались. Затаились среди обычных жителей Королевства Ледяных Островов. В надежде, что однажды смогут отомстить. Вернуть себе то, что всегда было их по праву.
