— Ты зачем пришла? — спросила Алена, чувствуя, как снова исказилось лицо, а на глаза накатила очередная горячая волна слез; а ведь она только успокоилась. — Позлорадствовать? Ну? Позлорадствовала? Отстань от меня.
Аглая возмущенно хмыкнула.
— Вот нахалка, — на удивление спокойным голосом заметила она. — Ты не забыла, с кем разговариваешь? Я здесь хозяйка.
— Ничего подобного, — отбросив всякое чувство самосохранения, мстительно буркнула Алена. — Хозяйка здесь твоя дочь. Этот дом построил ее первый муж. А второй достроил. А твой дом давно снесли, если ты забыла.
Аглая какое-то время угрожающе молчала — Алена даже не смотрела в ее сторону, — потом заявила:
— Я бы сейчас за твою наглость заставила тебя горько плакать, если бы ты уже не ревела белугой.
— Угу, — промычала Алена, — один твой внук тебя опередил. Но ты на него не сердись, он не со зла. Он даже не знает, что перешел тебе дорогу, потому что для него тебя не существует.
Аглая почему-то в этот раз не стала комментировать ироничный выпад Алены, и Алена решила бы, что та ушла, если бы до сих пор не ощущала ее рядом.
— Я предупредить пришла.
— Предупредить? — Алена насторожилась.
— Что бы ни случилось, не вздумай рассказать обо мне, — пригрозила Аглая. — Ослушаешься — накажу. Кто-нибудь пострадает. Может быть, даже тот, кто тебе сейчас дороже всех.
— Не трогай его, — пробормотала хмуро Алена, приподнимаясь на локте, чтобы увидеть призрака дома Каффа; Аглая висела в воздухе перед ее кроватью, скрестив руки на груди. — Он же твой внук, как ты можешь? Между прочим, больше всех на тебя похож. Если даже я заметила, то ты уж точно должна была.
— Похож, — невозмутимо согласилась Аглая, мрачно глядя на Алену холодными изумрудными глазами. — Не лицом, нет. Лицом он в отца своего. А вот характер — моя копия. Это ты верно подметила. И все равно не пожалею. Ты ведь уже знаешь, насколько опасно меня злить, верно?
Алена насупилась. Да уж… Она знала. Знала теперь, что Аглая была не только безобидным призраком, не имеющим плоти, но и опасным хищным зверем. И похоже, Аглая это уже поняла, хотя вряд ли признает вслух.
— Почему ты именно сейчас мне это говоришь?
— Потому что сейчас ты начала делать глупости, — ответила Аглая. — Чувствам своим потакаешь. Вдруг разоткровенничаешься? Помочь ему захочешь, лишнее сболтнешь. А им знать обо мне не нужно совсем. Для их же блага.
Алена снова приняла горизонтальное положение.
— Не расскажу я ничего. Только не трогай его. Никого не трогай.
Наверное, Аглаю это обещание удовлетворило, потому что не прошло и пяти секунд, как Алена перестала так остро ощущать присутствие призрака. Та все еще была в доме, но где-то за пределами этой комнаты.
Алена вдруг поняла, что после разговора с Аглаей ей больше не хотелось плакать. Видимо, Аглая отвлекла ее своими разговорами, и настроение изменилось. Тем не менее, плакала она сегодня слишком долго и сейчас почувствовала себя уставшей. Наверное, поэтому, закрыв глаза, провалилась в сон без сновидений.
Глава 47. ЕГОР
Очнувшись после сна, Алена поняла, что в комнате темно. Когда она заснула, еще только-только вечерело, поэтому свет не горел. Она слезла с кровати, подошла к письменному столу и включила настольную лампу. Сразу увидела на столе поднос: тарелка с бутербродом и яблочный сок в стакане.
Понятно. Она проспала ужин, и Альма принесла ей в комнату еду, чтобы Алена могла поесть, когда проснется. Будить не стала.
Что ж, оно и к лучшему. Никого не хочется видеть, и притворяться перед всеми, что у нее нормальное настроение, тоже не хочется.
Алена съела бутерброд с ветчиной и салатом, запивая соком. От сладкого сока почему-то лишь сильнее захотелось пить. Воды в комнате не было. Выходит, либо мучиться от жажды, либо спускаться в столовую. Алена посмотрела на часы — двенадцать ночи, все давно разошлись по своим комнатам и спят, — и выбрала второе.
Еще из коридора она заметила, что в столовой горит свет. Кому-то, кроме нее, не спится? Это мог быть кто угодно — в доме живет десять человек, — но Алена все равно занервничала.
«Только бы не Егор, — мысленно молила она. — Только бы не Егор».
Как и следовало ожидать, мольбы ее услышаны не были.
Столовая была освещена слабо — горели только два маленьких светильника в форме шаров, свисающих над стойкой для готовки. Рассеянный желтый свет мягко ложился на карамельные волосы Егора, не достигая его лица — оно оставалось в тени.
Егор стоял, прислонившись спиной к стойке. В руках у него что-то было, но Алена не приглядывалась. В первый момент она застыла в дверях, потом неуверенно потопталась, не в состоянии решить, позорно сбежать или все-таки зайти. Она краем глаза видела, что Егор наблюдает за ее топтанием, и в ней взыграло чувство противоречия — в точности, как там, в лесу, когда она назвала его бревном.
На ватных ногах она двинулась к кухонным шкафам — в этом доме почти все пили фильтрованную воду из кувшинов, но Алена привыкла к бутилированной. На ходу она вспомнила про «бревно», и вдруг захотелось провалиться сквозь землю от стыда. Одно дело сверстника-златовласку обзывать, как в голову придет, а другое дело взрослого мужчину старше ее. Откуда только смелости хватило? От обиды, наверное.
Обогнув стойку для готовки и оказавшись за спиной у Егора, Алена надеялась почувствовать облегчение, но этого почему-то не случилось. Когда она открывала дверцу шкафа, где всегда стояла бутилированная питьевая вода, от осознания, что сейчас она и Егор стоят спиной друг к другу, Алене почему-то стало так тоскливо — хоть вой. Как будто после ее признания они стали еще более чужими людьми, чем раньше. Она теперь все время себя вот так будет чувствовать в его присутствии?
Обнаружив, что часть полки, где раньше стояли бутылки с водой, пуста, Алена едва не заплакала. Теперь ей придется идти к обеденному столу, где стояли кувшины с фильтрованной водой — то есть прямо перед Егором.
Плюнуть на все и мучиться от жажды? Глупость какая-то…
Алена взяла чистый стакан и поплелась к столу. Когда она наливала воду из кувшина, заметила, что рука дрожит. Почему же так невыносимо-то стало находиться рядом с ним? Еще вчера ничего подобного не было. Все потому что сейчас он знает о ее чувствах? Она как будто совсем голая перед ним теперь, и от этого очень стыдно.
И все-таки Алена не сдержалась. В какой-то момент просто почувствовала, что губы вздрагивают, а глаза заволокло влагой. До слез ее довела собственная дрожащая рука.
Стыдно.
— Если ты собираешься плакать каждый раз, когда видишь меня, то тебе не стоило этого говорить, — холодно, с заметным раздражением произнес вдруг Егор.
Алена догадалась, что он наблюдал за ней. Она шмыгнула носом и, не поворачиваясь, хмуро пробурчала:
