Мы жили вместе в счастье.
Мы покоимся вместе – с миром.
Дневник Ирен Файоль.
13 февраля 2009
Мне позвонила моя бывшая продавщица: «Мадам Файоль, по телевизору только что передали, что у вашего друга-адвоката сегодня утром случился сердечный приступ, прямо в суде… Он сразу умер».
Сразу. Габриэль умер сразу.
Я часто говорила, что умру раньше него. Не знала, что одновременно с ним. Если умирает Габриэль, умираю и я.
14 февраля 2009
Сегодня День святого Валентина. Габриэль терпеть не мог этот праздник.
Когда я пишу в дневнике его имя – Габриэль, Габриэль, Габриэль, – мне кажется, что он рядом. Наверное, дело в том, что он еще не похоронен. Мертвые остаются поблизости, пока не легли в землю. Расстояния между нами и Небом пока не существует.
Мы поругались в последнюю нашу встречу. Я попросила его уйти. Габриэль разозлился и побежал вниз по лестнице, ни разу не оглянувшись. Я ждала, думала, что услышу звук шагов, надеялась, что он вернется, но он этого не сделал, не вернулся. Обычно он звонил каждый вечер, но после ссоры телефон молчал. И я бессильна изменить ход событий.
15 февраля 2009
От Габриэля мне осталась свобода, которой я наслаждаюсь каждый день. Свобода – это одежда, купленная в Антибе (она лежит в глубине ящика), бутылка «Сюз», открытая в баре, несколько билетов на поезд туда-обратно и «Мартин Иден» Джека Лондона. Габриэль подарил мне «Женщину» Анн Дельбе[98] в очень редком издании. Его завораживала фигура Камиллы Клодель.
Несколько лет назад я на три дня приехала к нему в Париж, и он сразу повел меня в музей Родена. Хотел открывать творения Клодель вместе со мной. В парке он поцеловал меня рядом с «Гражданами Кале».
– Их руки и ноги лепила Камилла. Смотри, какая красота!
– У вас тоже очень красивые руки. Я только их и видела в нашу первую встречу, в суде Экс-ан-Прованса.
Таким он был, Габриэль – неожиданным. Он был скалой, надежной и могучей. Мачо, который никогда бы не позволил женщине заплатить по счету в ресторане или самой налить себе вина. Габриэль был воплощенная маскулинность, как сейчас модно говорить. Я готова была поручиться головой, что мой любимый предпочтет Родена Клодель и будет восхищаться «Бальзаком» или «Мыслителем», а он пришел в восторг от «Вальса» Камиллы.
Мы ходили по музею, и он держал мою руку, как ребенок. Ни одна величественная работа Родена не тронула его сердце, а перед «Сплетницами», маленькой скульптурной группой Камиллы Клодель, он сильно сжал мои пальцы. Габриэль наклонился к цоколю и замер, как будто не мог надышаться четырьмя маленькими женщинами из зеленого оникса, которые родились больше века назад. Я услышала, как он шепнул: «Они растрепаны».
Мы вышли, он закурил и признался, что не шел «к Родену», потому что хотел оказаться в музее вместе со мной. «Я должен был уцепиться за твою руку, чтобы не украсть «Сплетниц»! Я увидел их на фотографии, когда был студентом, и влюбился. Я всегда жаждал обладать ими».
Габриэль знал, что при первой личной встрече с этой работой ему понадобится надзиратель.
– Я адвокат, защищаю в суде проходимцев. Но это не значит, что сам я иной. Эти болтушки такие маленькие и изящные, что я запросто мог бы спрятать их под пальто и сбежать. Можешь представить, каково это – держать их у себя дома, любоваться каждый вечер перед сном, встречаться взглядом по утрам, за кофе?
– Вы проводите жизнь в отелях, так что это было бы затруднительно.
Он расхохотался:
– Твоя рука не дала мне совершить кражу. Нужно сдавать ее внаем всем моим болванам-клиентам. Это помогло бы им избежать кучи глупостей.
Вечером мы ужинали вдвоем в «Жюль Верне»[99], на самом верху Эйфелевой башни. Габриэль сказал: «В эти три дня мы будем нанизывать одну банальность на другую, в мире нет ничего лучше банальных поступков и общих мест». Закончив фразу, он надел мне на руку бриллиантовый браслет, сверкавший на моей светлой коже, как тысяча солнц. Блеск камней наводил на мысль о подделке – вроде тех, которые носят голливудские звезды в мыльных сериалах.
На следующий день в Сакре-Кёр я поставила свечу перед золоченой Богоматерью, а он застегнул у меня на шее бриллиантовое колье, поцеловал в затылок и обнял за плечи. Прижал к себе и прошептал: «Ты похожа на новогоднюю елку, любовь моя!»
В последний день, на Лионском вокзале, прямо перед тем, как я поднялась в вагон, он взял мою руку и надел мне кольцо на средний палец.
– Хочу, чтобы ты правильно меня поняла. Я знаю, что ты не любишь украшения, так что продай эти побрякушки и потрать деньги на путешествия или купи дом, решай сама. И никогда не благодари меня, я от этого зверею. Подарки – способ защитить тебя, если со мной что-то случится. Я приеду к тебе на следующей неделе, а ты позвони, когда доберешься до Марселя. Мне тебя уже не хватает, эти расставания просто ужасны! Впрочем, я люблю скучать по тебе. Я люблю тебя.
