Мэгги услышала позади топот копыт. Она оглянулась через плечо и едва не потеряла сознание от испуга: Люк Ньюкомб неумолимо приближался к ней. Ее кобыла неслась полным галопом, едва касаясь копытами высокой травы, но жеребец Люка настигал их. Деревья и кусты проносились мимо, небо над головой было сапфирово-голубым, по земле клубилась пыль, поднятая копытами несущихся лошадей. Охваченная страхом, Мэгги понукала Джинджер бежать быстрее, то умоляя, то подстегивая ее. С бумагами Маркуса, зажатыми в кулаке, она изо всех сил вцепилась в луку седла и летела как ветер.
Впереди уже виднелась скала, находящаяся рядом с тем местом, где она решила искупаться вчера ночью. А еще через полмили хижина – убежище Джейка и ее безопасность.
Она еще ниже пригнулась к лошадиной гриве, произнося со слезами слова молитвы.
В воздухе просвистело лассо, метнувшееся как змея, скользнуло через ее голову на плечи и натянулось. Ее ребра хрустнули. Все тело пронзила острая боль.
Мэгги вскрикнула, когда ее сдернули с лошади.
С глухим звуком она ударилась о землю. Перед глазами вспыхнули тысячи белых огней, похожих на зажженные спички.
Словно издалека, Мэгги услышала победный вопль и погрузилась в небытие.
Глава 24
Тереса не могла работать в Тэнглвуде полную неделю – ей нужно было ухаживать за заболевшей матерью, поэтому Регина, помыв и натерев полы внизу, на втором этаже убирала комнату Джоны, когда увидела в окно, что к дому приближается всадник. Загоны и конюшни были пустыми, ковбои, как обычно, уехали объезжать ранчо и патрулировать изгороди. Засуха заставила всех трудиться от зари до зари, добывая воду для скота, ухаживая за заболевшими или ранеными животными, чтобы сохранить как можно больше тэнглвудского стада. Когда до ее слуха донесся топот копыт, гулко раздавшийся в одуряющей жаре летнего дня, Регги поспешила к окну, чтобы посмотреть, кто это скачет с такой бешеной скоростью.
Когда всадник подъехал поближе, она разглядела, что это Маркус Граймс. Его голова была повязана окровавленным шейным платком, одежда забрызгана кровью. Регги сразу подумала о Пите Макаллистере и поспешила вниз.
– Мистер Граймс, что случилось?
Она встревожилась еще больше, потому что он даже не постучался, а ворвался в дом, прежде чем она дошла до лестницы. Он быстро осмотрел каждый угол дома хитрыми черными глазками. Еще более странным Регги показалась свернутая в кольцо веревка из сыромятной кожи, висевшая на его руке.
– Ты здесь одна? – Он схватил ее за руку.
– Да. – Регина со страхом смотрела на него. – Эбби и Джона поехали в город за покупками. А почему вы спрашиваете? Что случилось, мистер Граймс? Это Пит Макаллистер?
Его напряжение тут же спало, а на губах появилась зловещая улыбка. Он пристально смотрел на девочку, которая была частой гостьей Трипл-Эл с самого раннего детства.
– Не волнуйся, дорогая. Все будет хорошо. Прежде чем она успела пошевелиться, он заломил ей руки за спину и связал их веревкой.
Регги кричала, боролась изо всех сил, пинаясь и стараясь вырваться.
Маркус завязал второй узел и крепко затянул его. Перетащив девочку в гостиную, он рывком усадил ее в кресло.
Он смотрел на нее сверху вниз, и в его глазах появилось зловещее выражение.
– Сиди тихо, представление только начинается. – Он подошел к окну и стал внимательно смотреть на пустынные холмы.
Он не обращал никакого внимания на испуганные вопросы и мольбы Регги. Она напрасно крутила запястья, пытаясь ослабить веревку, и наблюдала за Маркусом Граймсом с беспомощным недоумением.
Вскоре Люк Ньюкомб доставил Мэгги домой.
* * *
Пока Джона правил коляской, выезжая из Бакая, Абигейл не переставая восхищалась новым мольбертом и красками, которые она заказала не где-нибудь, а в самой художественной академии Сент-Луиса.
– Дождаться не могу, когда установлю мольберт и попробую новые масляные краски, – болтала она, отпивая глоток из фляги, которую они взяли с собой. Под соломенной шляпой с широкими полями ее щечки блестели. – Знаешь хижину объездчика на земле Холкомба, где остановился мистер Рид? Мне хотелось бы нарисовать пейзаж с этой хижиной, окруженной мескитовыми деревьями и полевыми цветами. На закате… – Выражение ее лица стало вдохновенным: видимо, картина ясно предстала перед ее мысленным взором, и она начала прикидывать в уме, какие лучше всего выбрать цвета и какие мазки лучше всего помогут ей добиться желаемого эффекта.
Сидевший рядом с ней Джона презрительно фыркнул.
– Не советую тебе ехать туда, пока мистер Холкомб не даст на это разрешения, – предупредил он. – Судя по тому, как Грета ведет себя в последнее время, я не удивлюсь, если узнаю, что он приказал Риду стрелять в каждого, кто там появится.
– Я уверена, что, если ты подъедешь к двери Холкомбов с букетом цветов в руках, Грета не допустит, чтобы кто-нибудь пристрелил тебя, – поддразнила его Эбби. К ее полному удовольствию, Джона покраснел как рак.
Вернувшись из Нью-Йорка, он по-мальчишески влюбился в Грету Холкомб, маленькую девочку, которую знал почти всю жизнь. Несмотря на то что он видел ее в школе каждый день и пытался вовлечь в беседу или проводить домой и понести ее книги, она больше не хотела иметь с ним ничего общего. Он вспоминал ее каштановые косички и веснушчатое личико, но затянувшаяся война за территории разрушила давнюю дружбу их семей, дружбу, благодаря которой он мог бы бывать рядом с ней на многочисленных вечеринках. Эбби, которая заметила, что Грета, в свою очередь, безнадежно влюблена не в кого-нибудь, а в Джейка Рида, находила эту ситуацию очень забавной. Вместо того чтобы восхищаться знаменитым охотником за бандитами, который по неизвестной причине так долго ошивался в округе Кориэлл, Джона смотрел на него как на соперника.
Эбби гадала, как поведет себя Джона: обрадуется или удивится, когда узнает правду – Джейка Рида на самом деле интересовала Мэгги.
Эбби не призналась своей приемной матери в том, что проснулась вчера ночью, когда Джейк привез Мэгги на ранчо, и слышала их приглушенную беседу. Она еще долго не спала после того, как Мэгги уже легла в постель, и к утру пришла к интригующему выводу. Между Мэгги и Джейком Ридом происходит нечто романтическое! Интересно, отвиснет ли челюсть у Джоны, когда он узнает об этом?
Несмотря на свою художественную натуру, Эбби была практичной девушкой. Как бы ни горевала она об отце, его больше не было, и она не винила Мэгги за то, что ей оказывает знаки внимания другой мужчина. Правда, сначала она почувствовала себя немного неловко, но к утру пришла к выводу, что решения, которые принимает Мэгги, ее не касаются. У Эбби есть картины и музыка, и она могла понять увлечение красивого стрелка ее молодой мачехой. Еще в самом раннем детстве она узнала, что жизнь не останавливается после смерти того, кого любишь, и у нее не возникало желания разрушить будущее счастье Мэгги, как она когда-то пыталась это сделать с отцом. Смутные воспоминания о тогдашней неприязни к Мэгги наполняли ее теперь чувством стыда и сожаления.
