Визжа от бешенства, двойная жрица отвела руку и яростно хлестнула бичом. Но змеиные головы не достигли цели, с влажным звуком шлепнувшись о невидимую стену. Все пять скользнули вниз по барьеру, — оставляя кровавый след — и, отвиснув, закачались у ног Шакти. Дроу на мгновение уставилась на мертвых змей, и подняла неверящие глаза на лицо Лириэль.
“Кощунство”, прошипела она. “Ты осмелилась повредить символ Лолт чародейством?”
“Ты смеешь говорить о Лолт, ты, поклоняющаяся Ваэрауну?” холодно парировала Лириэль, раскрыв другую ладонь и демонстрируя священный медальон. “О, да, я знаю твой драгоценный секрет. Я также знаю, почему ты в этом месте, и какие стремления привели тебя сюда. Это ты не знаешь, кто я есть, или не расслабила бы мысленные щиты, так хорошо послужившие тебе в Мензоберранзане!” На ошеломленном лице Шакти медленно отразилось понимание. “Ты жрица Лолт? Паучья Королева не оставила тебя?”
“Нет еще”, мрачно ответила Лириэль. “Но на твоем месте я не торопилась бы терять надежду”.
“Тогда я вызываю тебя”, воскликнула ее противница, чьи алые глаза зажглись безумным огнем. “Увидим раз и навсегда, с кем пребывает истинное благословение Лолт!”
Лириэль пожала плечами. Она так и стояла, скрестив руки, пока жрица Ханзрин читала истовую молитву, прося о каком-нибудь знаке внимания и благоволения богини. Само по себе заклинание было достаточно обычным, его каждую ночь произносили в храмах великих домов и часовне жреческой школы, Арах-Тинилита. Время от времени, Лолт награждала верующих добрыми знаками, рассыпающейся стаей пауков, созданием магического предмета, появлением экстрапланарной прислужницы, вроде йоклол, и, изредка, посещением аватара. В редких случаях враждующие жрицы использовали это заклинание, встретившись на дуэли. Если Лолт игнорировала состязание, обоих жриц убивали. Но если для одной из них демонстрировался фавор богини, она объявлялась победительницей, и могла потребовать смерти, лишения положения или чего-то худшего для поверженной противницы.
Никогда за всю свою жадную и честолюбивую жизнь Шакти не жаждала ничего так сильно, как этой победы. Она вложила в заклинание всю свою силу, всю мощь своей ненависти и ярости. Гнев ее еще больше подхлестывало полное отсутствие обеспокоенности — вообще какого-либо интереса — на прекрасном лице Лириэль. Всегда так было. То, чего страстно желала Шакти, ничего не значило для принцессы Баэнре, казалось, считавшей несомненным, что все случится так, как она того пожелает. На сей раз этого не будет, возрадовалась Шакти ощутив растущую внутри нее сумрачную мощь.
И все же…
Голос Шакти умолк перед обретавшим форму проявлением Лолт. Ее молитва была отвечена редчайшим, могущественным явлением власти Лолт — созданием аватара. Но молодая жрица не считала себя победительницей. Форма, которую избрала Паучья Королева принадлежала самой ненавистной сопернице Шакти. Сама Лолт смотрела на нее из золотых глаз Лириэль Баэнре.
Лириэль подняла потрескивающие темной энергией ладони, и направила их на застывшую жрицу. Хлынул поток силы, окутавшей Шакти. Короткая, резкая вспышка света и звука, и следом полная тишина, как бывает после удара молнии. Струйка серного пара поднялась от места, где стояла слабейшая жрица.
Хорошо проделано, поздравил Лириэль голос в ее мыслях.
Дроу медленно повернулась, все еще ощущая уходящее могущество Лолт, и стала лицом к лицу с Вестресс.
Шакти мертва? поинтересовалась иллитид.
“Вернулась в Бездну”, ответила Лириэль голосом, еще не принадлежавшим ей полностью. “Она вполне способна вернуться оттуда домой, жрицы Лолт искушены в странствиях по нижним планам. Но для тебя она потеряна, иллитид!” Вестресс пожала плечами, жест не подходящий для ее тела. Невелика потеря. Ты будешь править Руатимом какое-то время, соберешь нужную тебе силу и вернешься в Подземье. Я потеряла одну дроу, и получила другую; честный обмен.
Лириэль не стала комментировать. “Гобелен”, потребовала она. Ах, да. Ты полна противоречий, дроу. Я нахожу твое упорное стремление освободить морских эльфов весьма любопытным, особенно учитывая платок, который ты носишь на поясе, заметила Вестресс лукаво.
Небрежным жестом Лириэль признала укол. Она использовала власть Лолт; она носила вещь порабощенной нереиды. Иллитид иронизировала над ней, указывая, что методы Лириэль едва ли отличаются от используемых самой Вестресс.
Так тому и быть.
Первый парализующий удар застал Вестресс врасплох. Прежде, чем иллитид пришла в себя, прежде чем она призвала мощь собственного разума и магии, ледяная ладонь Лолт сомкнулась вокруг нее.
Белые водянистые глаза иллитиды сосредоточились на дроу, и только грубым обыденным даром зрения Вестресс наконец познала то, что не сумели сообщить ей ментальные способности: впервые за столетия она недооценила противника. Она признала ошибку, и приготовилась к смерти.
Но не таков был обычай Лолт, и мстительного существа вобравшего в себя силу темной богини.
“Ты останешься здесь, в Аскарле”, объявила Лириэль Баэнре голосом, резонировавшим мощью. “Нам может еще понадобиться подчиненная тебе информационная сеть. Но ты будешь стоять здесь до конца этого дня, вне досягаемости меча и заклинания, и увидишь уничтожение своей армии и конец твоих помыслов о завоеваниях”.
Так и случилось. Не в силах пошевелиться, не в силах сражаться, Вестресс беспомощно наблюдала, как сквозь портал проходят первые воины морских эльфов.
Глава 24Сражение за Руатим
Кзорш замер при виде странного существа с кальмарьим лицом, и сурового выражения на лице дроу.
Лириэль указала на дверь в дальней стороне зала. “Гобелен в комнате следом за этой. Не бойся иллитида, — она бессильна. Удачи”.
Морской эльф кивнул. Он подождал, пока все его бойцы прошли сквозь портал, и Лириэль исчезла в бассейне, возвращаясь на Руатим. Кзорш надеялся, что она будет сражаться вместе с ним, но знал, почему она уходит. Не в его привычках было завидовать другим, но он надеялся, что Федор из Рашемена понимает, какое бесценное сокровище подарили ему боги.
Забрав гобелен, Кзорш полностью сосредоточился на битве. Трудно было игнорировать попадающиеся навстречу чудеса. Всю жизнь он слышал истории об утерянной Аскарле, и часть его жаждала исследовать легендарный город, отыскать сокровища оставленные эльфами, воздвигшими хрустальные стены и наполнившими город такой магией, что он мог почувствовать ее даже сейчас.
Но он отвернулся и повел свой отряд из комнаты мрамора и магии, к рабам Аскарлы. Когда они будут освобождены и вооружены, он поведет их на поработителей — мерроу. Зло должно быть выкорчевано из морей, ради всех мирных морских народов.
Эльфы и их союзники-тритоны осторожно пробирались по ветвящимся путям. В городе царила мертвенная тишина, нарушавшаяся только слабым шелестом их перепончатых ног по мраморным полам. Держа оружие наготове, они вступили в помещения для рабов, длинные коридоры шедшие вдоль клеток с пленниками.
