…Скильи даже не пошевелились.
– Моя излишняя мягкость меня однажды погубит, – с некоторым замешательством пробормотала Рибеке. Сложив руки, она вытянула их перед собой. Опять ударила молния, на сей раз более длительная. Сундук трижды вспыхнул и трижды погас. Рибеке опустила руки и, не находя слов, смотрела на скилий, которые, ничего не замечая, по-прежнему плотно обвивали сундук. Рибеке бросила на Вандиена извиняющийся взгляд и снова начала воздевать руки… Но в это время напружиненные тела скилий обмякли одно за другим. Животные постепенно сползли на пол, причем так, словно в них вовсе не было костей. Большие глаза открывались и моргали, показывая, что скильи были живехоньки. Вот только лежали они в таких позах, каких им еще ни разу не доводилось принимать. Вот из одной пасти высунулся длинный упругий язык, облизал рыльце и не торопясь спрятался. Скильи не выглядели ни оглушенными, ни даже потрясенными, – наоборот, они казались очень даже довольными.
Ки во все глаза смотрела на черный сундук. У нее екнуло сердце, когда она увидела, что сундук начал сам собой открываться. Даже сама Рибеке молитвенно стиснула руки перед грудью. Ее губы, покрытые тонкой чешуей, были накрепко сжаты. Один из рыбаков закричал. Многие отворачивались, пряча лица. Ки не стала противиться безумному искушению узнать, из-за чего, в конце-то концов, было столько переживаний.
Крышка и стенки между тем отпадали друг от дружки, словно черные лепестки.
То, что лежало внутри, оказалось совершенно белым. Чисто-белым, без блеска и без малейших теней. Существо. Давно умершее существо. Оно было не больше Саши, но его чудовищная древность бросалась в глаза с первого взгляда. Зло! – подумала Ки. Хотя нет, не зло. Просто мудрость настолько сверхчеловеческая, что человеческий разум уже и не в силах воспринимать ее как добро…
Высокий, выпуклый лоб существа, словно купол, нависал над лицом, лишенным носа и губ. Зато рот был, что называется, до ушей, то есть чуть ли не до самых углов челюсти. Тощее тело без сколько-нибудь заметных признаков пола застыло в сидячей позе, с коленями, поджатыми к костлявой груди. Руки были сложены на коленях. Почти человеческие руки, вот только суставов в них было куда больше положенного, и почти все гнулись куда-то не туда. Широко распахнутые глаза были круглыми и белыми, как и все остальное. С головы существа что-то спускалось на спину, – не то волосы, не то какие-то тончайшие костные выросты, не разберешь.
– Да что хоть это?.. – ослабшим голосом спросил Хелти.
Ки вдруг поняла, что откуда-то знает. Вернее, узнает.
– Это Заклинательница Ветров! – не своим голосом завопил Дреш. Забытый в общей суматохе, он, оказывается, прятался под столом у самой двери. Теперь он вскочил и, откинув с лица капюшон, бросил на пол кусочек бурого мела: – И трижды проклятая штуковина принадлежит мне!..
– Дреш… – Рибеке выговорила его имя одними губами: больше никакого звука ей издать не удалось. Равно как и сдвинуться с места. Руна земляной магии, тщательно вырисованная на полу, распространяла коричневатое мерцание. Ки с ужасом поняла, что Рибеке угодила во власть Дреша. Подпала под его чары. Ки помнила, как он когда-то забавлялся, сминая ее волю. При мысли о том, что же он сделает с Рибеке, на нее накатила волна тошноты. Ибо с ней, с Ки, он развлекался просто так, походя. С Рибеке же его будет подогревать чувство, которое сам он считал справедливым возмездием. Всю свою жизнь Ки ненавидела и презирала Заклинательниц Ветров, и это отношение никуда не делось и теперь. Она до смерти боялась Рибеке. Ей внушала содрогание мысль о том, как та совратила бедную Джени, заставила предать свое человеческое естество. И все-таки… сострадание оказалось сильнее. Сильнее даже прежних привязанностей.
Вандиен вопросительно посмотрел на подругу, когда та начала помаленьку отодвигаться прочь. Никто, кроме него, не заметил ее осторожного движения, ибо рыбаки наконец-то зашевелились и подались вперед – полюбоваться, что сотворит над Заклинательницей объявившийся маг.
– Нет, вы только полюбуйтесь!.. – торжествовал между тем Дреш. Проскочив мимо Рибеке, он принялся жадно ощупывать древнее существо. Рибеке вздрогнула так, словно его пальцы разгуливали по ее собственному телу. – Перед вами то, – продолжал колдун, – чего вот уже много поколений не видел в этом мире никто. Вы удостоились лицезреть легенду – настоящую Заклинательницу. Знайте, что это – не преображенная женщина т'черья, дин или человеческая, это существо вылупилось и росло Заклинательницей! И это не статуя! Так они поступали со своими умершими – складывали их в три погибели и запирали в сундук. А то, что вы считали храмом, – вовсе не храм, а мавзолей. Мавзолей немыслимой древности…
Деревенский люд слушал завороженно, разинув рты. Ки потихоньку двигалась сквозь толпу.
Дреш улыбался, смакуя произведенное впечатление.
– Видите, как ее корежит от моих слов? Вот это-то они и пытались от вас скрыть: то, что все они – простые мошенницы! Поддельные Заклинательницы Ветров! Обманщицы, присвоившие облик и способности более древней расы! Власть над ветрами никогда не была им дарована; они ее попросту перенимают. Вы спросите, каким образом? О-о, при посредстве определенных деяний, столь же омерзительных и неправедных, как и вся их сущность. Вот это самое тело можно истереть в порошок и, простите, принимать внутрь через нос или рот. Тогда-то и начинаются внешние изменения. А теперь попробуйте представить маленьких девочек, которых похищают из дому и постепенно прикармливают подобной гадостью, давая ее вместе с едой. А коль скоро изменения начались, остановить их уже невозможно. У несчастных малюток попросту нет выбора!
Рибеке не плакала, но какая же мука была написана у нее на лице! Ее взгляд яростно отрицал все сказанное Дрешем, но губы не могли произнести ни слова. Дреш ликовал, глядя на ее страдания.
– А хотите знать, почему им до зарезу понадобился этот сундук с мертвечиной? Я вам расскажу. У них нет недостатка в порошке, получаемом из мертвых Заклинательниц, ибо эта раса когда-то была многочисленна, а значит, и кладбищ осталось в избытке, хотя все они, как говорят, укрыты в совершенно недоступных местах. Беда только, слишком мало тел сохранилось полностью, а столь совершенного, как это, и вовсе нет ни единого. И в этом-то вся загвоздка. Порошок лишь начинает изменения, но руководить ими должен разум. Будущая Заклинательница должна сосредоточить всю свою волю, представляя ту форму тела, которой она намерена достичь. И чем успешнее она приблизит свой облик к облику истинной Заклинательницы, тем большие силы будут ей доступны. Так вот, когда затонул храм, вместе с ним затонуло и последнее безупречное тело, доступное им. Потому что землетрясение произошло отнюдь не по вине Заклинательниц, как вы до сих пор считали, – нет, то было возмездие самой Луны, возмущенной самоуправством лже-Заклинательниц, присвоивших себе силы, которые она некогда поручила лишь той древней расе. Словом, после затопления храма вот уже многие поколения молодых Заклинательниц были лишены заветного идеала, к которому им следовало бы стремиться. Им приходилось довольствоваться лишь внешностью своих наставниц, что неизбежно приводило к еще большему искажению. И вместе с тем, как вы понимаете, постепенно иссякало их былое могущество. Нынешняя находка чуть было не дала им возможность восстановить утраченное. Однако, по счастью, она досталась мне… – Оторвавшись от слушателей, Дреш обратил все внимание на Рибеке и придвинулся к ней вплотную, впрочем, не прикасаясь. – Мне, Рибеке. Ты, верно, думала сравняться со мной? Что ж, тебе почти удалось, в особенности когда ты похитила мое тело. Но ты упустила меня. А потом, когда я развернул перед тобой свой кукольный театр, ты и вовсе последний ум потеряла. Ты занялась шрамолицым недоумком и его ромнийской подружкой, моими марионетками, а хозяин театра взял да и подкрался к тебе сзади! Забавно, не правда ли? Ты хоть понимаешь, как безумно смешно все получилось? Ну-ка, улыбнись, сладенькая моя…
