– Ниггер окончательно спятил, – сказал Уильямс.
Беттингер слушал гудки в телефоне и думал о неудачных хирургических операциях и стафилококке, который может попасть в мозг, – и испытывал ужас.
В трубке раздался голос:
– Жюль?
Голос принадлежал Алиссе.
На детектива накатила волна облегчения. Он расслабил мышцы и вспомнил, как следует дышать.
– Как прошла операция? – спросил он.
– Ты сам как, все нормально?
– Да. Как прошла операция?
– Хорошо. Я спала и проснулась только час назад – и они привели Карен.
– Доктор Эдвардс удовлетворен тем, как все прошло?
– Да.
– Как Карен?
– Неплохо. Только очень тихая.
Беттингер понимал, что сейчас не может говорить о дочери.
– Ты себя нормально чувствуешь? – сменил он тему.
– Ну, да – только все онемело. А ты не ранен? У тебя что-то с голосом…
– У меня все нормально.
– Ты… ты сделал то, что требовалось?
– Да, сделал. – В голосе Жюля прозвучало некоторое удовлетворение, но гордости не было.
– Значит, ты закончил?
– Полностью. Как только доктор Эдвардс разрешит, мы соберем вещи и вернемся в Аризону.
Алисса молчала. И Беттингер знал, что она сдерживает слезы. Теперь им обоим не грозила непосредственная опасность и предстояло привыкать к жизни без сына.
Снег скрипел под колесами. Детектив откашлялся.
– Я позвоню, когда буду рядом.
– Хорошо.
– Люблю тебя.
– И я тебя люблю.
Закончив разговор, Жюль убрал телефон в карман и, откинувшись на спинку, оглядел белые горы, в которые превратились Свалки.
Доминик посмотрел на своего напарника.
– Ты сразу уедешь из Виктори?
– Немедленно.
– А тебе не интересно, что будет с делом Элейн Джеймс, которое ты начал расследовать?
– Не слишком.
Уильямс пожал печами.
Оставляя две глубокие колеи на белом одеяле, внедорожник катил к танку.
– Зволински жив! – провозгласил Тэкли.
– Проклятье, я не сомневался! – Доминик стукнул ладонью о приборную доску. – Как я уже говорил, когда мы боксировали, – этого чувака невозможно уничтожить.
Беттингер тоже обрадовался тому, что инспектор жив.
– Где он был? – поинтересовался детектив.
– Я воспроизведу его сообщения. Он еще некоторое время будет находиться под наркозом. – Эдвард проглотил пару таблеток и положил свой сотовый телефон на держатель для стаканов между сиденьями.
– Пятое сообщение, – провозгласил женский механический голос. – Двенадцать тринадцать.
– Тэкли! – рявкнул затем голос Зволински. – Я получил твои сообщения. Я в отделении интенсивной терапии – не помню, как сюда попал, всё в тумане, поэтому я хочу, чтобы ты знал, что произошло – всё – до того, как мне сделают операцию.
Загудел какой-то медицинский аппарат, и кто-то что-то пробормотал.
– Я перезвоню, – сказал инспектор, и после гудка снова заговорило устройство:
– Шестое сообщение. Двенадцать тридцать две.
– Это Зволински. Вот что произошло: я находился в своей квартире и ждал прихода Ванессы – она должна была принести вино и все остальное. Но когда она позвонила, я понял: что-то случилось, кто-то взял ее в заложники. Они вместе шли по коридору, и я приготовился к встрече, но тут ко мне сзади подошли двое черных. Один направил мне в голову дробовик, у другого был пистолет. Они сказали, чтобы я бросил оружие, и я повиновался. Они расслабились. Ошибка. Я нырнул влево и провел апперкот. Как в седьмом раунде матча-реванша Тайлера против Биллингса, вот только на мне не было боксерской перчатки, и я сломал парню челюсть – тому, у которого был дробовик. Получилось красиво. Он уронил оружие, а когда я его подхватил, второй парень выстрелил. Пуля попала мне в плечо и сбила с ног. Было больно, но в меня уже стреляли раньше. Много раз. Я схватил дробовик, выстрелил в парня с пистолетом и попал ему в шею. Первый громила упал на колени, держась за лицо, а его челюсть выглядела такой же твердой, как у девяностолетнего старика. Я вскочил на ноги и провел хук в ухо того, который уже получил выстрел из дробовика. Дробь хорошо поработала с его шеей, и после моего удара голову снесло с плеч. Все складывалось совсем неплохо. Я повернулся, чтобы прикончить первого и тут услышал крик Ванессы – прямо за дверью. «Открывай дверь, или она умрет», – раздался голос с лестничной площадки. Вот в какой дерьмовой ситуации я оказался. Тогда я сказал им: «Подождите», – и выглянул, чтобы понять, сколько там парней. Но ничего не увидел – они закрыли глазок. В общем, они оказались немного умнее идиотов, которых послали внутрь. И я им сказал: «Я убью вас обоих, так что лучше отпустите мою жену прямо сейчас». Я так и сказал – назвал Ванессу своей женой, – в этот момент я решил, что мы снова женаты. Я хотел, если мы оба умрем – или один из нас умрет, – чтобы все было именно так.
Рассказчик на мгновение прервался, а потом продолжил:
– «Отпустите мою жену», – сказал я, на этот раз громче. И тот парень ответил: «У тебя десять секунд, чтобы выйти». Никто не имеет права отсчитывать мне время. В ринге или в жизни – такого просто не бывает. А он начал считать, и мир стал красным. Я выдавил глаза парню со сломанной челюстью – оставив его в живых на случай, если мне потребуется заложник, – и пока он кричал, надел пуленепробиваемый жилет, который висит у меня на вешалке. Надо мной постоянно потешались из-за этого, но я держал там жилет именно для такого случая. Я взял голову второго парня и поднес ее к двери, хотя плохо помню зачем. Может быть, чтобы их подразнить? Бросить? Я не знаю. Я начал снимать цепочку, когда дверь взорвалась. Щепки и дробь полетели во все стороны, задев мою правую руку и плечо, но основную часть удара принял на себя жилет. И я упал на задницу. Сквозь дыру в двери я услышал, как кричит Ванесса, и топот бегущих ног. Они убегали, и я понял, что они уводят Ванессу с собой. Я встал – наверное, тогда я выглядел хуже, чем Виктор после десяти раундов с Апвеллом. Ладонь моей правой руки была залита кровью и похожа на игрушку для жевания, поэтому я склеил ее суперклеем и превратил в кулак. И крепко его сжал. Кровотечение прекратилось, и теперь рука стала чем-то вроде дубинки. И раз уж у меня осталась только одна действующая рука, я взял ключи в рот – так, чтобы они не звенели – и засунул клей в карман жилета. Потом схватил пистолет и побежал за…
Раздался щелчок, прервавший монолог инспектора на полуслове. Синий внедорожник продолжал катить на юг, прокладывая в снегу колею.
– Есть еще? – спросил Беттингер.
Тэкли кивнул.
