— Не представляю, почему тебя прятали от моих глаз, — сказал король. — Это прямо-таки измена — лишать меня такого удовольствия.
Генриетта опустила взгляд зеленых глаз.
— Мать считает меня еще ребенком.
— А ты не ребенок?
— Многие назвали бы меня так.
— Значит, у тебя еще не было любовника?
Она покачала головой.
— Бедное дитя, — сказал Генрих. — Это надо исправить немедленно.
— Заботиться о счастье подданных — долг короля, — дерзко ответила Генриетта.
— А ты можешь быть счастлива без любовника?
— Это мне предстоит выяснить, поскольку я не имела еще ни единого.
— Обещаю, что выяснишь… и вскоре.
— Когда?
Король подался к ней.
— Почему бы не сегодня?
Генриетта широко раскрыла глаза.
— Мать ни за что этого не допустит.
— Она будет охранять твою спальню всю ночь?
Генриетта встревожилась. Король вел себя с ней, как с доступной служанкой. Таких на его веку было много.
Она сделала вид, что не поняла, и заговорила о другом. Мать, должно быть, радовалась тому, как дочь изображает из себя робкую девственницу. А Генрих стал понимать, что Генриетта не будет столь легкой добычей, как он надеялся.
На другой день он прислал ей подарок — великолепное жемчужное ожерелье.
Генриетта надела его и под взглядом сестры прошлась по спальне.
— Подарок короля! — воскликнула она.
Мари кивнула, она думала о Бассомпьере, который ясно дал понять, что увлечен ею, как король ее сестрой.
— Правда восхитительное? — спросила Генриетта.
— Да, очень восхитительное.
— Понимаешь, что это означает? Король хочет сделать меня своей любовницей. И вот еще что: говорят, что, раз Габриэль д'Эстре умерла, королева даст ему развод. А он может так увлечься мною, что, став холостым, захочет жениться на мне. Королева Франции! Хотелось бы тебе быть сестрой королевы?
— Генриетта, этому не бывать!
— Почему? Я могу так разжечь его, что он, дабы заполучить меня, не остановится ни перед чем. Я могу стать королевой.
Генриетта умолкла, в комнату неслышно вошла мать. И, увидя жемчуга на шее дочери, сорвала их.
— Я слышала твои речи, — сказала Мари Туше. — Королевой ты никогда не станешь, если будешь принимать такие подарки. Немедленно отошли ожерелье с вежливым отказом принять столь драгоценный дар.
Генриетта помрачнела, потом лицо ее прояснилось. Мать права. Такую прекрасную возможность нельзя упускать из-за нитки жемчужин — какими бы ценными они ни были.
Еще в раннем детстве Генриетту отличало властолюбие и желание первенствовать во что бы то ни стало, с возрастом ее честолюбие непомерно выросло.
Генрих терял терпение. Дела его с Генриеттой не продвигались, а ему очень нужна была любовница, которая заняла бы место Габриэль. Он слышал о репутации Мари Туше и понимал, что та будет чинить ему препятствия. Навязываться этой девушке ему не хотелось: она совершенно не походила на Габриэль, хотя у той до него были другие мужчины. Генриетта определенно была девственницей, и мать стремилась сохранить ее непорочной до замужества. Как ни странно, опытная Габриэль была нежной и любящей, а девственная Генриетта — резкой, даже язвительной. Однако она сильно влекла к себе Генриха, может быть, своей непохожестью на Габриэль, он уже подумывал о женитьбе на ней.
Сюлли, узнав об этом, вышел из себя, потому что старался устроить его брак с Марией Медичи. Поскольку Марго готова подписать необходимые документы, Генрих вскоре получит возможность жениться. Не на это ли рассчитывают Генриетта с матерью? Генрих пожал плечами. Генриетта достойна быть его королевой, если, конечно, сможет родить ему сыновей.
Генрих часто приезжал в Буа-Мальшерб, но ни разу не получил возможности остаться наедине с Генриеттой, она бывала слегка насмешливой, иногда печальной и все же настроенной повиноваться матери. Отвергала все драгоценные подарки, принимала лишь такие подношения, как ящик абрикосов. Это очень его разочаровывало, тем более что он все еще тосковал по Габриэль.
Навещая вдову Генриха III, король обратил внимание на ее очень хорошенькую фрейлину, мадемуазель де ла Бурдезире. Та оценила оказанную ей честь. Уступила Генриху, и он остался доволен, хотя не мог совершенно забыть Генриетту.
Генриетта забеспокоилась. До нее дошли слухи, что король развлекается не только с де ла Бурдезире, но и с некоей мадемуазель де ла Шастр. Две лучше, чем одна, сказала она сестре, которая почти не слушала ее, занятая своими тайными переживаниями.
Мари думала, как бы впустить Бассомпьера к себе в спальню, когда весь дом погрузится в сон, поэтому ей было не до невероятной связи Генриетты с королем.
— Мать заставляет нас жить по своей указке! — воскликнула Генриетта. — Поэтому я могу упустить удачнейшую возможность. Что же мне делать?
Она задумалась.
— Я напишу королю. Объясню, почему отвергаю его подарки.
Мари рассеянно улыбнулась, и Генриетта подумала: «А тогда окажусь одной из его случайных любовниц. Долго ли продлится его связь с Бурдезире? С ла Шастр?»
Она пребывала в нетерпении, в отчаянии и готова была засесть за письмо, но тут домой вернулся отец. Он слышал об интересе короля к своей дочери и имел собственные соображения о том, как повести это дело.
Король с готовностью принял маркиза д'Этранга, потому что все чаще думал о Генриетте. Бурдезире и ла Шастр ему уже надоели. Приятные женщины, но таких у него было много, и он не сомневался, что Генриетта д'Этранг окажется другой.
— Я рад вам, — сказал Генрих. — Хотел бы узнать, как поживает ваша дочь.
— Слегка хандрит, сир.
— Хандрит? Почему же?
Маркиз развел руками.
— Сердечные дела, ваше величество.
Генрих встревожился.
— У нее нелады с матерью. Вы же знаете девушек. Влюбляются и почти ни о чем не думают, кроме предмета любви. Родителям приходится их обуздывать. О будущем детей надо заботиться. Какая обуза эти дочери!
— Ваша дочь интересует меня.
— Ваше величество оказывает ей честь, и будь ее воля, она была бы с вами. Но мать, увы…
Король кивнул. Он понял. Вот-вот начнется торг. И разволновался, потому что готов был дорого заплатить за Генриетту.
— Мать ее, как ваше величество помнит, некогда имела положение при дворе.
— Да, была любовницей Карла IX. Я хорошо ее помню.
— Она очень набожна, сир, и не могла смириться со своим положением. Поэтому решила, чтобы дочери ее были добродетельными девицами, а потом женами. Боюсь, сир, ее нелегко будет склонить к такому положению, какое угодно вашему величеству.
