– Говори дальше, Лилиас, – попросила я.
– Дома была Майра…
– Она плохо себя чувствовала. Из-за этого я и осталась.
– Она ведь женщина со странностями? Выдумщица, правда? А что если ей пришло в голову бросить тень на тебя и своего мужа?
– Она любит его, и он ее тоже.
– Но у нее бывают видения. Или они начались позднее? Я просто высказываю свои мысли вслух. Факт остается фактом – платок лежал под кроватью. Его туда подбросили. Тогда кто – и что еще важнее – зачем?
– Я ни за что не пойду больше в этот дом.
– Тогда сложится впечатление, что ты виновата.
– Но как сказать о платке Майре?
– Подожди какое-то время и посмотри – вдруг что-нибудь прояснится. Что-нибудь вспомнишь, поймешь. Носовой платочек! Удивительно, что такая мелочь может стать причиной больших тревог. Не забывай Дездемону. Но не увлекайся чересчур. Думаю, нам удастся нацедить еще по чашке. Не пропадать же благородному напитку.
Мы не пришли ни к каким заключениям, но, как всегда, беседы с Лилиас вносили в душу покой.
В городе запахло отчаянием. Всем было ясно – вот-вот произойдет нечто ужасное. О полной блокаде вслух не говорили, но мысли об этом носились в воздухе. Как ни силен дух человека, ему не прожить без земной пищи.
А пока ничего не происходило. Мы ждали новостей весь одуряюще жаркий январь. Изредка до наших ушей доносилась вялая перестрелка, и с каждым разом звуки ее как будто приближались. Время от время город обстреливали из пушек, среди населения появились жертвы. Мы жили с мыслью о том, что в любой момент и мы можем оказаться среди них. В продолжение всех этих жарких дней смерть витала над нами. Близкое знакомство с нею делало более терпимым ее постоянное присутствие. Наверное, мы смирились со смертью, и она перестала казаться нам чем-то исключительным.
В такое суровое время казалось почти несуразным ломать голову над подозрениями в мой адрес, и тем не менее я не могла успокоиться. Картины, порожденные словами миссис Прост, постоянно вставали у меня перед глазами, и я не переставала размышлять над загадкой – кто же в конце концов мог подбросить мой носовой платок в такое место. Наверняка то был человек, желавший мне зла.
Лилиас, с которой я снова заговорила о происшедшем, оборвала меня:
– Ты перенесла тяжелый удар, – сказала она, – и не должна позволять себе думать, будто злой рок избрал тебя своей жертвой.
Лилиас несомненно была права, говоря, что меня преследует прошлое. Я надеялась ускользнуть от него, покинув Англию. Но так же наверняка, как Лилиас, я знала – нет надежды на спокойную жизнь, пока я не разорву пуповину, накрепко связавшую меня с трагедией юности.
– Твоя невиновность должна служить тебе надежным щитом, – говорила Лилиас. – Ты ведь ничего не совершила. Когда обвинили меня, я знала, что неповинна. Это помогало. Я рассказала Джону историю с ожерельем, и он согласился со мной.
Я знала, что Лилиас права. Мне нужно было взять себя в руки. Платочек мог попасть в комнату совершенно случайно. Бывают ведь самые невероятные вещи.
Спустя несколько дней у меня немного отлегло от сердца, но желания наведаться в Рибек-хаус не появилось.
Зато в школу зашла Майра. Выглядела она много лучше. Лекарство произвело на нее чудесное действие, и нервозность почти исчезла.
Майра смотрела на меня с некоторым испугом.
– Вы ни разу не зашли проведать меня.
– Понимаете, Майра… здесь накопилось так много дел. Она выглядела удивленной, но расспрашивать меня не стала.
– Мы лишились вас, – сказала она. – Миссис Прост в отчаянии.
Так ей и надо, подумала я. Я-то думала, что она продолжает копаться в своих домыслах.
– Миссис Прост решила, что вас что-то обидело. Не могу поверить в такую чепуху. Но я решила навестить вас. Что-нибудь и впрямь случилось?
– Трудно в этом сомневаться, Майра. Дела идут все хуже и хуже. Скоро все мы начнем голодать.
– Я знаю. Минувшей ночью у церкви кто-то погиб.
– На улицу опасно выходить.
– Опасно всюду, где ни находись. Неужели это никогда не кончится? Ох, Диана, я так тревожусь о Роже. Где он может быть?
– Он ведь не говорил об этом? Конечно, по соображениям секретности. Наверняка задание от гарнизона. Он должен известить кого следует о том, что происходит в городе, и по возможности помочь всем нам.
– Я молюсь, чтобы с ним ничего не случилось. Ужасно, что его нет рядом, когда я почти поправилась. Он так беспокоился обо мне. И только подумать, виной всему какое-то дрянное насекомое. Неужели такая мелочь может стать причиной настоящих страданий? В Рибек-хаусе мрачное настроение. И тут еще старый Нджуба никак не может прийти в себя от горя.
– Его сын погиб ужасной смертью.
– Вы правы: будь это несчастный случай, все воспринималось бы иначе, хотя такую утрату не возместить. Но ведь его удавили, и сделал это какой-то человек…
– Кто же мог, Майра, убить маленького мальчика?
– Не знаю. Если бы не осада, наверно, произвели бы расследование. Но сейчас все думают об одном – сколько времени мы сумеем продержаться.
– Немудрено.
– Я хотела поговорить с вами о странном поведении Нджубы. Он слоняется повсюду и что-то бормочет себе под нос. В доме бродил из комнаты в комнату, словно что-то искал. Миссис Прост застала его за странным занятием – рылся в шкафах. Она спросила, что он ищет, но Нджуба ничего не ответил ей. Она в полной растерянности. Послала за Любан, чтобы та отвела его в рондавель. Бедняжка Любан, такая беда на нее свалилась. Сначала потеряла сына, а теперь похоже, теряет мужа – кажется, у него потемнение рассудка. За что такие напасти, Диана?!
– Кто знает, Майра, но вы правы – беда не приходит одна.
– Заходите к нам, прошу вас.
– Но ведь и вам не тяжело навестить нас.
– Конечно, но в Рибек-хаусе больше места и сад чудесный.
– Хорошо, я загляну к вам. Лилиас одобрила мое поведение.
– Ты поступила правильно. Иначе миссис Прост уверовала бы в свою правоту. Не сомневаюсь, ты сможешь убедить ее в своей невиновности.
– Зато я сомневаюсь. Наверняка, она считает своего господина неотразимым и готова оправдывать его в любых обстоятельствах; я для нее существо второстепенное, мужчина-то ведь он.
Наступил февраль. Наши скудные пайки стали еще скуднее. Утро мы начинали с гаданий – что принесет нам грядущий день. Такое положение не могло продолжаться вечно. Что-то должно было произойти.
Перестрелки участились; они перестали быть случайным редким явлением, и мы к ним привыкли. Однажды ночью, пробившись через боевые порядки буров, в городе появились трое, один из них был ранен.
