Книга Добронега - Владимир Романовский
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Ознакомительная версия. Доступно 30 страниц из 147
— Земляк! — действительно, варанг, по-шведски говорит. — Земляк, не обессудь, а! Три дня я ничего не ел! Я кровь проливал за Олофа, Ярислифа, и Базиля, а теперь мне негде жить.
— Пошел в хвиту, — зло сказал Хелье и проследовал напрямую, положив руку на поммель.
Нищий варанг тут же отстал. Хелье стало стыдно. Он повернулся, догнал варанга, от которого пахло перегаром и затхлым потом, и дал ему золотую монету. Варанг несвязно его поблагодарил.
Какое мне дело, думал Хелье с досадой, шагая на юго-запад, правду он говорит или нет. Я не судья, не вершитель судеб, не Бог — мое дело дать, или не дать, когда меня просят. А сам этот пьяный боров, ежели соврал, так это меж ним и Богом все, пусть он Богу объясняет, сколько дней он не ел и за кого чего проливал, и стоила ли игра теперешних его барышей. И ежели вспомнить, откуда у меня у самого деньги есть… честно говоря, и вспоминать не хочется. Мария италийский браслет подарила за то, что я к ней в окно влез, а я продал его межам. То есть, яванову отцу, через Явана. Что честнее — просить, как этот варанг, на улице, или лазить в окна?
Тибериевы Ворота стояли распахнутые настежь. Константинополь вообще плохо охранялся — в хорошей охране не было нужды. Городом в данный момент правило войско Базиля, а с войском шутки плохо заканчиваются.
Хелье вышел за ворота, заприметил конюшни, о которых говорил Эрик, и направился к ним. Остановив первого попавшегося конюха, он осведомился, где искать Гильома Франка.
— Старого Франка?
— Да.
Ему указали направление, и все сомнения в правдивости рассказа Эрика тут же отпали.
Конюх Гильом Старый Франк оказался средних лет конюхом с тусклыми серыми глазками.
— Да? — осведомился он невежливо. — Чего тебе толком надо?
— Мне вскоре понадобятся лошади и повозка, — доверительно сказал Хелье, тщательно подбирая италийские слова. Почему-то он был уверен, что ни скандинавских, ни славянских наречий конюх не знает.
— Ничего удивительного, — ответил Гильом на том же наречии, которым владел гораздо лучше, чем Хелье. — Многим нужно.
— Я еду далеко.
— Это не имеет значения.
— Со мной едут еще четверо.
— И это не важно. Лошади хорошие, повозки новые. Заплатишь по уставу — и езжай себе хоть в Индию.
— Мне в Индию не нужно. Мне нужно в Киев.
— И это можно.
— И мне нужно знать, где искать следующую подставу.
— Подставу? — удивился Гильом. — Какую подставу?
— Саффетта дей кавалли. На тайном хувудваге.
— Говоришь ты, сынок, непонятно. Какие такие тайные хувудваги?
— Страды. Стради секрета. Секрети. Стради, хорла. Вернее, уна страда секрета. Секрето.
— Не понимаю. Ну, ты иди, я занят.
— Нет, ты меня слушай, Гильом. Я еду по поручению, миссионе дипломатика, Неустрашимых.
— Это твое дело, по чьему поручению. Плати и езжай себе.
— Заплачу, не бойся.
— Я и не боюсь.
— Но следующая… стаффетта… локанда… дове си оффрива иль сервицио ди стаффетта дей кавалли должна быть мне известна.
— Ага.
— Я по поручению.
— Очень хорошо. Все, я пошел.
— Гильом, Гильом!
— Все, я сказал.
Сколько сразу планов рушится! Неужто Эрик все это придумал?
Хелье взял Гильома за шиворот и приблизил его лицо к своему.
— Ну вот что, сыр взболтанный. Постарайся понять, пока я тебе глотку не перепилил. Поручение. Неустрашимые. Стаффетта дей кавалли.
Свободную руку Хелье положил на поммель.
— А! — вдруг понял Гильом. — Вот о какой стаффетте ты говоришь! Ну тогда все понятно. Так бы сразу и сказал. Отпусти меня, милый человек. Да. Есть такое. А только ничего не могу тебе сказать, пока не увижу знак.
— Какой знак?
— Идентифицирующий. Неустрашимые имеют при себе знаки.
— Письмо, что ли?
— Можно и письмо. Но лучше знак. А то я ничего не смогу.
— Что же это за знак такой?
— Не знаю.
Точно, вспомнил Хелье, Эрик упоминал какой-то знак. Подумав, он взялся за сверд.
— На цепочке, — объяснил Гильом. — Серебряный.
Вот тебе на.
— Будет тебе знак.
— А когда будет знак, тогда и будет — как говоришь? Подстава. Стаффетта.
Подстава, подумал Хелье, будет в любом случае. Придет Дир, и если подстава начнет вдруг не быть, он, Дир, просто на Гильома сядет. И будет сидеть на Гильоме до тех пор, пока подстава снова не вернется в бытие.
Удовлетворенный удачным исходом дела, Хелье вернулся в город и тем же путем направился к крогу. Купол Софии был хорошо виден, и змея над ним пока что не было.
Дойдя до театрального входа, Хелье остановился и прикинул, будет ли виден ему змей над куполом из амфитеатра, и решил, что будет. Наверное, у меня теперь такое же радостное лицо, как у многих местных, подумал он, подходя к привратнику. Привратник держался с достоинством. Хелье осведомился у него по-славянски о плате за вход, получил ответ по-гречески, не понял, дал привратнику монету, не получил сдачи, и вошел во внутрь.
Дневное представление было в самом разгаре. Амфитеатр поразил Хелье гигантскими размерами. Тут и там виднелись на разных уровнях свободные места. Хелье забрался повыше, чтобы видеть купол Софии, сел, и попытался сходу вникнуть в действие. Сходу не получилось.
Актеры перемещались по круглой сцене, подавали реплики, публика время от времени реагировала, то заходясь смехом, то сочувствуя и возмущаясь. Одеты действующие лица были в современные, но не греческие, а римские костюмы, хотя у некоторых имелись в наличии античные щиты и широкие декоративные сверды. Такими свердами только мух давить. Все актеры были в масках, и, очевидно, цвет масок должен был символизировать характер, социальный статус, и даже, показалось Хелье, половую принадлежность, персонажей.
Комедию давали, конечно же, по-гречески. Хелье, знавший около сотни греческих слов, не понимал почти ничего. Он только уяснил, что главный герой — холоп, любящий позубоскалить над господином, и что оба они влюблены в одну и ту же девушку, которую изображал мальчик-подросток в белой маске. Возможно, предположил Хелье, греческий перевод римской пьесы стилизован под античность. Произнося реплики, актеры отчаянно жестикулировали, иллюстрируя свои чувства и поясняя мысли. Досмотрев и дослушав сцену до концовки, Хелье поводил глазами по амфитеатру и нашел неподалеку от себя зрителя с более или менее скандинавским лицом. Хелье тотчас пересел к нему. Зритель оказался славянином из Турова, живущим в Константинополе девятый год. Он объяснил Хелье, что комедия эта написана римским драматургом Теренцием много веков назад, но несколько изменена, чтобы было современнее.
Ознакомительная версия. Доступно 30 страниц из 147
Внимание!
Сайт сохраняет куки вашего браузера. Вы сможете в любой момент сделать закладку и продолжить прочтение книги «Добронега - Владимир Романовский», после закрытия браузера.