— Зато через какое-то время случались летальные исходы. Ты разве не читала во вчерашней «Линцер Тагеспост»? Как считает знаменитый венский анатом, корсет сокращает жизнь женщины на двадцать лет.
— Что бы там ни считал венский анатом, но Минка должна быть сегодня самой красивой девушкой в Эннсе.
— Дело не в красоте, а в том, что она должна продемонстрировать, на что способна.
— Все важно — и красота, и способности.
— Нет! Моя Минка не резиновая. Расшнуруйте ее. Она наденет свое старое коричневое платье.
Я в ужасе подняла голову. Коричневое платье?! Только через мой труп. После минутных размышлений мне пришла в голову одна идея.
— Прошу прощения, можно мне выйти? На минуту?
— Да. Но возвращайся скорее. А то мы опоздаем.
В туалете было пусто. Несмотря на все то отвращение, которое я испытывала в этот момент, я открыла круглую крышку унитаза, набрала в себя воздух и сунула глубоко в рот указательный палец. Эрмина когда-то рассказывала мне о нравах римлян, которые по-свински обжирались на своих пиршествах, а чтобы в них вошло еще больше, щекотали пером у себя в глотке. Пера у меня под рукой не было — его мне с успехом заменил собственный палец. Меня вырвало четыре-пять раз, и мой желудок опорожнился полностью.
Колени у меня тряслись, во рту от кислоты горело огнем. Казалось, что я обожгла глотку. Срочно воды!
Со слезами на глазах я возвратилась в комнату. Теперь я поняла, в чем заключалось препятствие, предсказанное в гадании. Карты из Марселя подразумевали узкое платье. Но в гадании сказано было и то, что я преодолею препятствие. Полная решимости, я открыла дверь.
— Пожалуйста, дайте мне стакан воды. Спасибо. Дорогая Йозефа, можем продолжить наше одевание. Зашнуруй меня еще раз.
И мы действительно одержали победу. Но когда Йозефа закончила шнуровать меня, все мое тело ныло от боли. Так туго меня утягивали только к венгерской вечеринке. Я чувствовала себя, как в тисках, с трудом могла дышать. У меня подкашивались колени. Чтобы я не упала, Цилли поддерживала меня. Йозефа довольно похрюкивала и снова приложила ко мне сантиметр.
— Сорок три сантиметра! — Щеки у нее пылали от радости.
Тетушка поцеловала меня.
— Браво, Минка. Горжусь тобой!
— Что ты там делала… в туалете? — тихо спросила Эрмина.
— Меня, пардон, вырвало, — прошептала я.
— Что? У тебя абсолютно пустой желудок? Вот это сюрприз! Нас ждет фиаско! Я не поеду в манеж. Останусь здесь.
Я едва слышала ее. Тетушка снова помогла мне влезть в платье. Пуговицы застегнулись. Платье сидело великолепно: нигде не тянуло. Оно делало фигуру обворожительной. Я любовалась, глядя на себя в зеркало.
— А что за платье… будет на госпоже Хольтер? — спросила я, пытаясь вдохнуть как можно больше воздуха. — Такое же красивое, как мое?
— Не имею ни малейшего представления. Говорят, нечто экстравагантное. Его шили в Сен-Валентине. Хватит болтать, Минка. Не трать силы попусту. Садись-ка сюда на диван, сейчас примерим шляпу. Да, это произведение искусства! Я бы тоже не отказалась от такой роскоши. Цилли, как следует приколи, чтобы не упала во время прыжков. Зефи, надень Минке сапоги. И не забудь о перчатках. А вот тебе от меня новый «помпадур». Я велела наполнить флакончик нюхательными каплями, точь-в-точь как у меня. Он в сумочке. Если почувствуешь, что близка к обмороку, открой пробку и глубоко вдохни — тебе сразу станет лучше. А чтобы легче доехать до казармы, возьми мой зонтик от солнца и красный веер. Он такого же цвета, как подкладка твоего платья. И еще раз скажу тебе, Минка: скачки быстро закончатся. Всего несколько минут — и все позади. Выглядишь ты ослепительно, как сказочная фея. И поверь мне, весь гарнизон будет у твоих ног.
Когда я спускалась вниз, мне сделалось дурно: закружилась голова. Земля закачалась у меня под ногами. Цилли и Йозефа на лестнице поддерживали меня за руки, но, спустившись, я уже шла самостоятельно твердой походкой.
Генерал ожидал меня у портье. Габора нигде не было видно. Заметив нас, генерал двинулся навстречу медленной торжественной поступью. На нем была роскошная, красного цвета, расшитая золотом парадная униформа. Он окинул меня с ног до головы коротким взглядом, и глаза его засияли.
— Обворожительно, совершенно обворожительно, — произнес он громким голосом и протянул мне руку. Мы вышли за ворота, где стояло зеленое ландо, которое должно было доставить нас в казарму. Генерал арендовал этот экипаж, запряженный четырьмя роскошными сивыми лошадьми, у бургомистра. Удар хлыстом, и мы пустились в дорогу.
Чтобы попасть в манеж, нам пришлось совершить объезд, потому что на Винерштрассе нельзя было попасть напрямик. У городской башни играл духовой оркестр пожарников, площадь была заполнена пешеходами и слушателями, и мы застряли в этой сутолоке. Я сидела рядом с генералом, прямая как свечка, будто аршин проглотила, и думала только об одном: только бы не упасть в обморок. Тетушка Юлиана и Эрмина сидели напротив нас.
Поездка была сущей пыткой. Вдруг мне стало дурно. Где взять силы, чтобы управлять Адой?
Тогда я вспомнила о заветном флакончике. Подчеркнуто медленно я вынула бутылочку с каплями, вынула из нее стеклянную пробку и глубоко вдохнула в себя живительный аромат. И он подействовал! Никогда бы не могла представить себе такого!
— Мандраж? — громогласно спросил генерал и погладил мне руку. — Никаких причин для волнений! Мы на славу потренировались. Fortes fortuna adiuvat. Смелого пуля боится. Не хмуриться! Веселее! Сегодня великий день. Сначала покажем всему миру, на что способен наш ангелок, а потом, — он сделал многозначительную паузу, — семья Бороши начнет новую жизнь.
ГЛАВА 20
Под звуки «Торжественного марша» Иоганна Штрауса мы въехали во двор казармы.
Знаменитый оркестр гвардейского батальона Линца, выстроившийся для приветствия, при нашем появлении грянул в трубы и тромбоны, залился трелями флейт. Инструменты ослепительно блестели на солнце. В любой другой ситуации я была бы в восторге, но мне так трудно было дышать, несмотря на постоянное обмахивание веером, что, когда оркестр закончил играть, я не в состоянии была даже крикнуть вместе с остальными «браво».
Но зато я сразу же увидела свою соперницу, архитекторшу госпожу Хольтер вместе с ее сыном. Под белыми навесами из парусинового полотна были расставлены скамьи и накрытые белыми скатертями столы. Архитекторша сидела в тени за первым столиком в окружении поклонников и кокетничала с ними, как и полагается эннской красавице.
Но самое прекрасное, что на ней было, — это платье для верховой езды абрикосового цвета с коричневой отделкой, без кринолина, но зато с турнюрами, а также шляпа-цилиндр кофейно-коричневого цвета. Все это отнюдь не производило комического впечатления, напротив, выглядело спокойно-радостным, как будто речь шла не о нескольких тысячах гульденов, а о каком-то пустяшном развлечении.
