Ознакомительная версия. Доступно 18 страниц из 88
Монастырь был мал и весь умещался на вершине небольшого холма. Речушка, текущая с дальних отрогов Туманных гор, заметных далеко на востоке в особо прозрачные дни, огибала холм и текла дальше на запад только для того, чтобы бесследно кануть в пески Пестрой пустыни. А здесь была степь – расстилалась до горизонта и на запад, и на север, и на юг. В травяном ковре пестрели оранжевые и белые цветы – стояла весна. Пройдет какой-нибудь месяц, и цветы исчезнут, а травы поблекнут. К середине лета они иссохнут до желтизны, лишь по берегам речки, полноводной от таяния горных ледников, сохранятся зеленые полоски. Весна слишком пестрит, зато все остальные сезоны побуждают думать о вечном.
Но старик думал скорее о бренном. Он сомневался, что встретит следующую весну. Велик груз лет, неподъемна тяжесть. А стоило бы пожить еще лет хотя бы пять, ибо многое начатое не закончено, а кое-что и не начато вовсе. Еще обиднее то, что никогда не получается сделать так, как хотел, – всегда выходит хоть чуточку иначе. И хорошо еще, если только чуточку…
Однако же старая Империя рассыпалась, это факт. Магор, Юдон, Габас, Киамбар, Бамбр и целый выводок недолго потешившихся независимостью графств признали власть Гухара Пятого и его наследника и соправителя Атти Первого. Еще держится королевство Магассау, там будет война с предрешенным исходом. Кишум, Лельм, Сусс и все земли к востоку от Ар-Магора с великим трудом объединились в Священную Конфедерацию и, раздираемые усобицами, развалятся без всякого труда. Здесь Гухар не форсирует и правильно делает: от недозрелых плодов бывает понос. С кочевниками Гухар ведет осторожную политику, мало-помалу приручая их и крепко давая по носу за наглость, доходящую до набегов на его земли. Это работа на столетия, здесь не надо торопиться. Многие ханы приняли Учение лишь потому, что оно не препятствовало набегам на иноверцев и даже негласно благословляло их.
Но куда важнее был поворот в умах. Учение завладевало массами. Человек – ничто, песчинка, цветок-эфемер. Вечна лишь его душа, вечен ее путь от перерождения к перерождению, и лишь избранные праведники, покидая этот мир, успокаивают свои души в вечном блаженстве. Заслужи блаженство души, человек! Совершенствовать мир вокруг тебя – путь лентяев. Ты себя попробуй усовершенствовать!
Гухар и Кан Ораи были полезны друг другу, иногда обменивались посланиями, но никогда не встречались лично. А с тех пор как Гухар устранил Сумгаву, забравшего себе чересчур много власти, и Кан Ораи стал единственным духовным лидером, личная встреча стала необходимой и неизбежной. Разбирало лишь любопытство: сам явится, несмотря на дряхлость и болезни, или пришлет Атти?
На днях дошла весть: сам. Оно и понятно: возложить на себя императорскую корону – не шутка. Надо получить благословение у того, кто, по общему мнению, только один и может это благословение дать.
Вон он, кортеж светского властителя, ползет по травам. Сушеного кузнечика Гухара везут в карете, влекомой шестирогом. Ему пришлось пересечь Пеструю пустыню, где лошади не свезли бы.
Но Кан Ораи смотрел не на кортеж, а на закат. Закат жизни должен быть столь же красив и спокоен, как закат солнца, разве нет? Кажется, так и будет. А что Морис и Отто – как они завершили свой жизненный круг? А может быть, еще живы?..
Он редко вспоминал о них – и без того хватало забот. О них больше ничего не было слышно – он надежно изолировал обоих. Теперь он даже не мог воспользоваться флаером, чтобы наведаться и посмотреть, – топлива в нем не осталось и на четверть часа полета. В первые годы Кану Ораи пришлось много путешествовать, появляясь то здесь, то там, удивляя людей, вербуя сторонников и рождая легенды о вещем старце, умеющем быть одновременно в нескольких местах… Флаер был спрятан – не найдут и за тысячу лет.
Но теперь Кан Ораи пожалел, что не может хотя бы просто побыть в тех местах, где «прощался» с Отто и Морисом. Узнали ли они в конце концов, что дело, в общем-то, сделано?
Вряд ли. Горькая участь – исчезнуть, не увидев итогов своей жизни. Он наказал их заслуженно, но чересчур жестоко.
И пусть они когда-то обошлись с ним не менее жестоко! Пустое… Суета сует и всяческая суета. Надо было проглотить обиду. А он сгоряча отнял у них самое ценное: возможность воочию убедиться, что жизнь прожита не зря, что дело сделано…
Лопоухий монашек синел выбритым черепом в почтительном отдалении от старца, но все же не так далеко, чтобы не кинуться к нему, уловив жест. Кан Ораи говорил мало, предпочитая отдавать распоряжение жестами, но уж когда говорил, каждое его слово записывалось, истолковывалось, обрастало комментариями и почиталось священным. Из главного святилища доносились заунывные песнопения, славящие мировую гармонию, – синтетический вокальный жанр, созданный с грехом пополам. Еще неплохо для Великого Учителя, не знающего, в чем заключается разница между сутрами и мантрами. Впрочем, на пустом месте годилось и такое.
Да и никогда Кан Ораи, бывший беглец, бывший князь, бывший астронавт и бывший землянин, не называл себя ни пророком, ни учителем, тем паче великим. Не препятствовал другим делать это, но сам прослыл образцом скромности и воздержания. Даже бывшему князю это доступно – если очень постараться и иметь достаточно времени.
Годы, годы… Говорят, будто они текут, и это так, пока молод, потом они несутся вскачь, как пришпоренные, а в старости каждый год похож на выстрел – пока мимо тебя, но всегда в цель. Почти одновременно, как раз когда была большая чума, сошли в могилу великий оружейник Гах и пороховых дел мастер алхимик Вияр, успев перед этим послужить Гухару не хуже, чем служили Барини. Десять лет назад умер своей смертью Буссор, так и не построив настоящего мореходного корабля и не оставив учеников-последователей. Совсем недавно, меньше года назад, удалилась в пожалованное ей поместье Лави, герцогиня Файская, оставившая на память этому миру тонны посвященных ей мадригалов, кучу портретов работы знаменитых мастеров и завиральные книги, посвященные ее бурной жизни и похождениям. Лишь немного не дотянув до рекорда Дианы де Пуатье, умевшей, по словам современников, и в семьдесят лет обольщать королей, она зато сделала для развала старой Империи не меньше, чем армия в пятьдесят тысяч солдат. Самым же удивительным в ней было то, что все это время она весьма успешно избегала кинжала, яда, плахи, темницы и даже опалы. Когда рушатся царства и бедствуют целые народы, кому-нибудь одному обязательно везет.
В некотором роде повезло и Пурсалу Ар-Магорскому – старик дожил без малого до восьмидесяти, строча трактат за трактатом – верноподданнические агитки, мало кем читаемые, – и умер своей смертью в полном достатке. Лишь тогда в вольном герцогстве Бамбр был издан «Взгляд с облаков», лучшая книга покойного философа, настолько разрушительная и еретическая, что равнодушное ко всему тело покойника выкопали из могилы и сожгли на костре, память его предали анафеме, а Гухар, надо думать, радостно потирал руки.
Он из всего умеет извлекать пользу и в том же духе воспитал Атти. Но любопытно: узнает ли он Барини в Кане Ораи? Лучше бы не узнал: не ровен час, помрет от испуга или отдаст охране дикий приказ вздеть святого старца на пики, а монахи тоже кой-чему обучены, некрасиво может выйти…
Ознакомительная версия. Доступно 18 страниц из 88
