Едва успел закончиться этот поощрительный монолог, как появились крошечные копыта жеребенка, вслед за ними вышла его голова. Диана, как завороженная, смотрела на процесс рождения, словно на маленькое чудо. Пенелопа напряглась и, наконец, вытолкнула на свет жеребенка.
Кингсли подскочил к малышу, чтобы проверить его состояние.
— Прекрасный жеребенок, — громко заявил он, и довольная радостная ухмылка скользнула по его губам. Малыш неуклюже дернулся, оперся на передние ноги, потом на задние, и встал, сильно пошатываясь. Усталая кобыла обнюхивала малыша, заботливо вылизывая его мокрую шерсть.
Диана обернулась к Генри и увидела его внимательный взгляд, устремленный на нее. Ее глаза сверкали от счастья, не хуже, чем звезды в тихую безлунную ночь.
— Надеюсь, ты не станешь меня соблазнять премиальной порцией овса, когда придет мое время рожать, — пошутила она.
По возвращении в Рейвенсфилд Диана напрочь отказалась от чая с болотной мятой и по совету миссис Тиммс перешла на настой из семян дикой моркови, который ей частенько готовил любящий муж. Вскоре ее недомогание прошло, и Диана почувствовала себя, как никогда, хорошо.
— Ладно, тебе не будут давать овса, я сам прослежу за этим, — рассмеялся Генри. — Об одном прошу тебя, не торопись.
— Что ты имеешь в виду под «не торопись»? — с лукавым видом спросила Диана.
Внезапно Генри понял, на что она намекала, и замер на мгновение, пораженный услышанным.
— Ты уверена?
— У меня больше нет никаких сомнений. Сегодня, когда ты побежал на конюшню, я еще раз кое-что посчитала.
— Почему ты мне раньше ничего не сказала?
— Ты был так занят Пенелопой. Мне не хотелось напрягать тебя лишний раз. Я чувствую себя прекрасно, меня нисколько не тошнит. Генри, у нас с тобой скоро будет ребенок. Наш малыш.
Он подхватил ее на руки и закрутился с ней на месте от радости, пока у них обоих слегка не закружилась голова.
— А мне показалось, что ты отрицательно отнесешься к повторению того, что происходило в последние дни.
Генри бросил восхищенный взгляд на Пенелопу с ее малышом, затем обнял Диану за пока еще стройную талию.
— У меня есть время прийти в себя и как следует подготовиться.
— Ты в самом деле счастлив? — не очень уверенно спросила Диана.
Его глаза радостно блеснули:
— Ди, разве не я десятки раз говорил, что буду очень рад, если у нас с тобой появится дюжина ребятишек? Или ты забыла?
— Число, которое ты называл, каждый раз постепенно увеличивалось.
— Впрочем, я не уверен, выдержит ли мое сердце двенадцать таких же ночей, особенно если учесть пылкость любовных подвигов, на которые меня вдохновила моя жена сегодня ночью.
— Генри, — попыталась остановить его Диана.
— А также сегодня днем, — не унимался он.
— Это невыносимо, ужасно. — Диана колебалась между желанием задушить Генри или, рассмеявшись, поцеловать его.
От телесных повреждений его спас Кингсли. Откашлявшись не менее десяти раз, он наконец промолвил:
— Прошу извинить, но буквально сегодня я внес необходимые дополнения в родословную книгу. Как назовем жеребенка? Нужно будет записать его имя.
— Что скажешь насчет Телемака? — предложила Диана. — Как известно, так звали сына Пенелопы от Одиссея.
Генри покачал головой:
— Для лошади, тем более скаковой, это не слишком подходящее имя. Признаюсь, я тоже думал об этом, но не стал слишком долго ломать голову. Мы назовем его Нахалом. Дело в том, Кингсли, что моя жена питает определенную слабость к людям с таким складом характера.
Он положил руку ей на плечи и прошептал:
— Взамен я предоставляю тебе полное право называть всех наших будущих жеребят по своему усмотрению.
Он взял ее руку и поцеловал в ладошку:
— Какая прекрасная ручка, — он слегка ущипнул Диану, — и какая искусная.
Кингсли пробормотал что-то вроде комплимента: мол, женитьба делает человека мягче и уравновешеннее, и торопливо пошел прочь.
Диана коротко хихикнула:
— Может, мне стоит сказать ему, что тут он немного заблуждается?
— Боже мой, — простонал Генри. — Скоро ты настолько испортишься, что станешь хуже моих сестер.
— Как я могу быть иной, имея подле себя такого мужа, как ты? — Она нежно обняла его за шею. — Итак, наш будущий чемпион — это еще один нахал, не так ли?
Генри утвердительно закивал головой:
— Нахалы всегда выигрывают, я сужу по собственному опыту.
В его глазах было столько любви и нежности, что сердце Дианы забилось радостно и гулко.
— А я-то надеялась, ты уже исправился.
— Что касается вас, моя дражайшая и очаровательная мисс Мерриуэзер, — он произносил каждое слово, сопровождая его паузой, в которую он целовал ее, — я навсегда останусь нахалом.
— Я предпочитаю все-таки миссис Уэстон, — живо отозвалась она, — и я счастлива быть ею.
— Диана. — Его голос звучал низко, тепло, бархатисто, он, казалось, ласкал, гладил ее.
— Генри, — не менее чувственно произнесла его имя Диана.
Они одновременно выбежали на двор. Уже светало. Не сговариваясь, они бросились наперегонки в дом в предрассветных сумерках. Закрыв глаза, Генри громко отсчитал вслух, сколько было положено, пока Диана поспешно побежала наверх прятаться. Она улыбнулась в сладком предвкушении, услышав его шаги на лестнице. Она спряталась под одеялом так, чтобы под ним сразу было заметно лежащего человека. Диана не хотела, чтобы муж напрасно тратил время, разыскивая ее. Генри откинул одеяло, и она засмеялась от радости. Он не стал медлить, а тут же бросился к ней.
Он нашел ее. И она больше никогда не убежит от него и не отпустит от себя.
