А Луи в это время спокойно бы получил любовь и свое законное место во главе империи Барле.
В голове никак не укладывается, что за это время он так и не вытащил из рукава столь выигрышный козырь. В стане врагов и не использовать все средства? Я не могла поверить в то, что более двадцати лет его могло заставить молчать перемирие. Ведь они оба так и не исцелились до конца. Как объяснить то, что, несмотря на бесчисленное количество подруг, ни один не женился до тех пор, пока я не ворвалась в их жизни?
Если этот договор и исполнялся все время, то лишь по принуждению, из-за ужасной тайны или каких-то других интересов. Я не видела другого объяснения. На чем держался этот альянс? Какое давление каждый из них оказывал на другого?
Не в силах охватить одной мыслью эту загадку, я опять взяла мобильный и долго смотрела на фотографию у рождественской елки, пытаясь поймать вдохновение.
– Господин и госпожа Лебурде, – представила я сама себе двух незнакомых взрослых…
Возможно, это и были родители Эмили и Дэвида. Фотография сделана, вероятно, за несколько месяцев до того, как брат с сестрой попали в Сен Броладр. Что случилось с Лебурде в этот отрезок времени – между Рождеством 1971 года и мартом 1972-го? Как их дети вдруг оказались сиротами?
Еще было рано делать предположения. Я спрашивала себя лишь о подробностях, которые могли знать их приемные родители. Флоранс Дельбар говорила мне, что ничего не знает о прошлом Авроры. Но могла ли я доверять этой женщине? Она ведь утверждала, что ее дочь мертва, участвуя в комедии с посещением кладбища! Неужели она могла ничего не знать?
Меня накрыла лавина знаков, и таким образом я потеряла все утро. Мне казалось, что отныне все имеет смысл. Я даже думала о татуировке Луи как о каком-то особенном, не учтенном мной действии.
Буквы S и F, обрамляющие место, где Аврора предположительно погибла, теперь звучали в моих ушах не как Semper Fidelis[10], а как напоминание о связи двух любовников, Эмили-Авроры и Дэвида. Брата и сестры[11].
Вся эта информация бурлила во мне, словно результат вышедшей из-под контроля химической реакции. Мой мозг оказался переполнен неясными мыслями. Все детали были под рукой, и я могла в любой момент вытащить их на поверхность, но словно потеряла способность вычленить что-то из этого хаоса. Кому верить? Кого позвать на помощь?
Луи? Он отрицал очевидное. Ребекку? Она пыталась утаить правду. Соню? Маршадо?
Звонок решил за меня.
– Говорит Жан-Марк Зерки. Луи рассказал мне о проблемах вашей подруги… Я виделся с ней.
Капитан Лешер, стало быть, предупредил Луи, что его команда столкнулась с двумя сюрпризами во время обыска Особняка Мадемуазель Марс.
– К счастью, – невозмутимо добавил адвокат, – полиции не удалось вменить в обвинение ни взлом, ни порчу доказательств, в которой они подозревали молодых людей, в первую очередь учитывая дружеские отношения с вами. Порчу доказательств – нет, не вменили. Но я еще надеюсь, что Фред успел скопировать до конца файлы перед приездом полицейских и спрятать флешку.
– Их освободят?
– Да, сегодня после обеда.
– Вы в курсе, что за файлы там были?
– К сожалению, нет. А пока полицейские оцепили здание до суда, и теперь доступ к консоли можно будет получить, лишь когда начнутся заседания.
Это было не очень хорошей новостью для судебного дела Луи. Вся обвинительная тактика Зерки строилась на видео с русскими девушками. Без этого уличить Дэвида и отмыть его брата будет гораздо сложнее.
Несколько часов я проспала мертвым сном. Затем я спала все тревожнее, и мне привиделся странный сон. Вокруг моего онемевшего тела в беспорядке рассыпались тысячи страниц писем, отправленных Луи. Слова покрывали каждый уголок моего тела. Вдруг они внезапно слетели с него, словно движимые невидимым ветром. Каждый принял форму органа, для которого был предназначен. Страницы начинали складываться в виде наших тел, как удивительное оригами. Вместо того чтобы заниматься любовью, мы начали «заниматься словами».
Но очень быстро каждая страничка рассорилась со своей соседкой, и вместо того чтобы прилепиться к подобной себе – грудь Луи к груди Эль, например, – странички хаотично приклеивались куда угодно по своему желанию. Я увидела, как его рот приклеился к моим ягодицам, а один из моих сосков ласкал его мошонку, моя вагина и его член в это время соединились в удивительной левитации. Расчлененные таким образом, теперь мы были свободны в любых ласках. Нас не ограничивала ни гибкость суставов, ни скованность движений. Магия слов позволила нам самую сумасшедшую эротическую акробатику.
Хотела бы я его, если бы Луи вдруг очутился в этой комнате? Нежный кончик моего языка ласкал коричневый цветок его ануса. Розовый листок для мужчины с розой.
Я была готова поклясться, что слышала шуршание трепещущих листков в экстазе. Он уткнулся носом в мою вульву. Используя меня как игрушку, он ласкал мои малые половые губы и все вокруг своими губами и ноздрями. Затем без предупреждения вставил эрегированный член с мягко очерченной головкой в мое влагалище. Он жадно погрузил его в обитель моих ароматов так глубоко, как смог. Он входил и выходил из меня, полностью исчезая между моими бедрами, пока не подарил мне легкий и несказанно нежный оргазм… Мое влагалище начало выделять жидкость… Это были чернила.
Еще один звонок резко вырвал меня из бредовых наслаждений. Все листы мгновенно упали и приняли неподвижное положение.
– Черт, господи прости, ответь уже!
– Соня, где ты?
– Я с Фредом. Мы прямо сейчас вышли из участка номер девять.
– Как ты?
– Всю ночь варилась с двумя придурками и алкоголиком, вот так я себя чувствую.
– Бедняжка… Мне очень жаль…
– В следующий раз, когда тебе понадобится такая помощь, забудь, пожалуйста, что я твоя лучшая подруга, о’кей?
Я знала, что, если повод представится, она не засомневается ни секунды. Но понимала ее теперешнее настроение.
– Расскажи подробно, что именно произошло?
– То, что я тебе говорила в сообщении. А до того как нас схватили, нам удалось скинуть видео на телефон Фреда. Они не догадались, что можно скопировать его туда! Они даже не рылись в наших телефонах.
– Надо же…
– Хм… Как видишь, нашим суперкопам далеко до настоящих экспертов!
– А другие эпизоды сохранены?
– Мы все стерли. Ни полиция, ни Дэвид их не восстановят. Данные остались только у нас.
– Это гениально! – восхитилась я. – Соня, я не знаю даже, как…
