– Я же говорил, что ничего не знаю. Я впервые об этом слышу. Быть может, если бы знал, я бы разыграл все иначе.
– Война закончилась, у Крылова все было в порядке. Никаких данных, никаких подозрений насчет его предательства. Он на коне. Но где-то в 46-м или 47-м американская разведка, разбирая захваченные немецкие архивы, наткнулась на свидетельство того, что Крылов являлся германским шпионом. Теперь он оказался у американцев в кармане. Ему предстояло плясать под их дудку, иначе его бы раскрыли и послали пулю в затылок.
– Мне известно только то, что Крылова завербовали в 47-м. Кажется, он сам предложил сотрудничество. Вот с чего эта история началась для меня.
– На протяжении следующих девяти лет Крылов оставался вашим главным человеком в России. Полагаю, он был настолько засекречен, что досье на него отсутствовало, особенно если учесть, что у ЦРУ в то время имелись проблемы с внутренней безопасностью.
– Вся информация от Крылова поступала окольными путями через Пентагон.
– Но вот наконец в 56-м году кто-то отделил голову Крылова от ее обладателя. Правильно? Игра завершилась. Но так ли это?
– У Крылова был сын, – подтвердил Джерри. – Некий Стрельников, он взял фамилию второго мужа своей матери. Также достиг высот на госслужбе, после падения коммунизма преуспел в бизнесе и стал миллиардером, и вот теперь его снова пригласили в правительство.
– И он ваш человек.
– Я не могу сказать точно, когда именно Стрельников начал работать на нас. Наверное, в конце шестидесятых – начале семидесятых. Но теперь мне понятно почему. Если бы всплыло, что его родной папаша являлся фашистским шпионом, для него самого все было бы кончено. Он бы нигде и ничего не добился и до конца дней своих работал бы дворником. Я этого не знал. Я полагал, тут чистой воды идеализм.
Да нет, на него хорошенько надавили. Так что весь этот шум был поднят ради того, чтобы защитить своего агента. Но только вы, умники, не учли вот что. Стрельников, как до того его отец, по-прежнему хочет уничтожать евреев. Он никогда не был коммунистом, никогда не был нацистом. Он лишь ярый антисемит. Стрельников хочет продолжить героическое дело своего отца, стать разящим мечом в войне против еврейства. По сути дела, он по-прежнему работал на нацистское управление имперской безопасности через пятьдесят лет после того, как оно превратилось в пыль и искореженную сталь. Но вам не было до этого никакого дела, вы даже помогали ему, потому что он поставлял хорошую информацию. Вы заключили с ним сделку, но вам не пришло в голову присмотреться к нему внимательно, иначе вы бы поняли, что это дьявол. И вот теперь Стрельников должен стать министром торговли. Меньше всего ему нужны разоблачения: ведь если выяснится, что его отец был шпионом, вскроется также, что и он сам шпион, и все это по той причине, что Крылов-старший решил похоронить героический подвиг Милы Петровой, спасая собственную шкуру. Мила одержала победу в войне, однако вы, стервятники, хотите предать ее память.
– Почему Стрельников хочет стать министром? – спросила Рейли.
– Мы этого не знаем. Нас это беспокоит, – признался Джерри. – Такая задача не стояла. Конечно, он сможет доставать для нас очень важную экономическую информацию, но мы считаем, что это обернется упущенной выгодой. Естественно, экономическая информация имеет большое значение, но в первую очередь нам требуется информация стратегическая. Однако отговорить Стрельникова не удалось, он решительно настоял на своем. Быть может, в долгосрочном плане это будет и к лучшему. Одно могу сказать точно: отпускать Стрельникова так просто никто не собирается.
– О да. Что ж, я скажу тебе кое-что такое, что ты еще не знаешь, – сказал Свэггер. – Проснись, агент Джерри, и посмотри, как ведется игра. Когда Рейли опубликует свой материал в «Вашингтон пост» и разоблачит Стрельникова, русская разведка не просто возьмет его за задницу. Она вывернет его наизнанку. Все договоры, все сделки, все встречи – из него вытянут все. Вы не просто лишитесь агента – вы отдадите СВР золотоносную жилу. Готов поспорить, у Стрельникова заготовлена папка, как раз на такой случай, чтобы не отправляться за решетку. У него куча грязи на вас, и от всего того, что он для вас сделал, ничего не останется, вдобавок он выложит то, что разузнал из других источников. Вот что свалится на вас в самое ближайшее время.
Джерри молчал.
– Жаль, что у тебя нога раздроблена, – усмехнулся Свэггер. – А то, пожалуй, тебе поручили бы ликвидировать Стрельникова. Вот было бы весело!
Глава 52
Карпаты
Горная дорога от Яремчи
Конец июля 1944 года
В Чреве Джинджер наступило еще одно промозглое утро. Все предвещало дождь. Сплошные низкие тучи придавили влажность у самой поверхности земли, пот быстро выступал на коже и так же быстро пропитывал одежду десантников. К счастью, особой работы не имелось. Карл распределил смену часовых, все оружие было вычищено, смазано и заряжено. Вилли разобрался с «Фламменверфер-41» и убедился в том, что нажатие на спусковой крючок посылает вперед на сорок метров струю жидкого пламени; все мины были расставлены, растяжки налажены и замаскированы травой и ветками; оба пулемета установили на станины и подготовили для сконцентрированного огня. Патроны для ФГ-42 были извлечены из картонных коробок и пересыпаны в жестянки для быстроты перезарядки; во все гранаты были вкручены запалы; все бойки проверены, чтобы в нужный момент нигде не застрял какой-нибудь стальной заусенец; все фляги наполнили водой; все десантники сходили в туалет.
– Так, отлично, – крикнул Карл, – а теперь отрабатываем штыковые удары.
Это заявление было встречено всеобщим смехом, и не только потому, что откидывающийся под дуло штык, которым оснащалась ФГ-42, был абсолютно бесполезен, но также и потому, что штыковые удары никто из десантников не отрабатывал с 1939 года. У них на памяти не происходило случая, чтобы кто– либо убил в бою ивана ударом штыка, хотя, если хорошенько подумать, Карл мог бы привести в пример один вечер в Италии, когда острием штыка вскрыли банку американских консервов.
– Я покажу этим консервам всю мощь германской стали! – сурово воскликнул тогда Вилли Бобер, пронзая штыком тонкую жесть.
В половине десятого утра, когда Карл с наслаждением выкурил свою первую трубку и приготовился к меланхолическим переживаниям по поводу смерти Цимссена в великом романе Томаса Манна «Волшебная гора», чья-то тень закрыла тусклый свет, падающий с затянутого облаками неба. Подняв голову, Карл увидел радиста.
– На связи «Цеппелин-1», – сказал тот. – Хочет говорить с тобой и только с тобой. Судя по голосу, у них там случилось что– то очень плохое.
– Он ждал, пока я наслажусь своей трубкой, уверен в этом, – пробормотал Карл.
Встав, он потянулся, усилием воли отбросив боль царапин, ссадин, потянутых связок и усталых мышц, что неизменно давала о себе знать после боевых действий, и прошел в палатку радиста, где взял наушники и сказал в микрофон:
