— Вы даже не знаете, — сказала я капитану Вэл, — какая из них какие приказы отдает.
Она нахмурилась, озадаченная. Значит, она еще не полностью поняла положение дел. Я думала, что она знает больше.
— Вы сбиты с толку, — сказала капитан Вэл. — Это не ваша вина, враг вас дезинформировал, и ваш разум никогда не был вашим собственным.
— Мой лорд уходит! — воскликнула один из офицеров безопасности. Все как один, офицеры обратили взгляды на старшую, которая посмотрела на меня.
Все это отнюдь не смутило инспектора Скаайат.
— И кто же этот враг, капитан?
— Вы! — ответила капитан Вэл с неистовой горечью. — И все, подобные вам, кто способствует и потворствует тому, что происходило с нами в последние пятьсот лет. Пятьсот лет проникновения пришельцев и разложения. — Слово, которое она использовала, было родственным тому, что употребила лорд Радча для описания моего осквернения храмовых приношений. Капитан Вэл снова повернулась ко мне. — Ты сбита с толку, но тебя сделала Анаандер Мианнаи, чтобы ты служила Анаандер Мианнаи. А не ее врагам.
— Невозможно служить Анаандер Мианнаи, не служа ее врагу, — ответила я. — Старший офицер безопасности, инспектор Скаайат позаботилась о причалах. А вы обеспечьте контроль над переходными шлюзами, до которых сможете добраться. Нам нужна полная уверенность в том, что никто не покинет эту базу. От этого зависит, будет ли эта база существовать.
— Есть, сэр, — ответила старшая и стала совещаться со своими офицерами.
— Она говорила с вами, — сказала я, вновь повернувшись к капитану Вэл. — Она сказала вам, что Пресгер просочились в Радч, чтобы низвергнуть власть и разрушить его. — По ее лицу я поняла, что так оно и было. Я угадала верно. — Она не могла бы так лгать тому, кто помнил, что делали Пресгер, когда считали людей своей законной добычей. Они достаточно могущественны, чтобы уничтожить нас, когда пожелают. Никто не стремится низвергнуть лорда Радча, кроме лорда Радча. Она тайно воюет сама с собой уже тысячу лет. Я вынудила ее увидеть это, всю ее здесь, и она сделает что угодно, чтобы до остальной ее части это не дошло. Включая использование «Милосердия Калра» для уничтожения базы, пока информация не ушла отсюда.
Потрясенная, Вэл хранила молчание. Затем старший инспектор Скаайат сказала:
— Мы не можем контролировать все подходы к корпусу. Если она выйдет наружу и найдет судно, оставленное без присмотра или такое, что пожелает ее доставить…
То есть любое, ибо кому же здесь придет в голову не подчиниться лорду Радча? И нет никакой возможности передать предупреждение. Как, впрочем, и убедиться в том, что такому предупреждению поверят.
— Передайте сообщение как можно быстрее и как можно дальше, — сказала я; и пусть знаки упадут так, как выйдет. — И мне нужно предупредить «Милосердие Калра», чтобы никого не пускали на борт. — (Капитан Вэл, вспыхнув от гнева, сделала быстрое движение.) — Не надо, капитан, — остерегла ее я. — Мне бы не хотелось сообщать «Милосердию Калра», что я вас убила.
Пилот челнока была вооружена и в броне и не желала выходить без прямого приказа своего капитана. Мне не хотелось подпускать к челноку капитана Вэл. Если бы пилот была вспомогательным компонентом, я бы убила ее не колеблясь, но, поскольку это не так, я выстрелила ей в ногу и приказала Сеиварден и двум портовым инспекторам, которые пришли, чтобы отстыковать меня вручную, оттащить ее на базу.
— Наложите жгут, — сказала я Сеиварден. — Не знаю, можно ли сейчас добраться до врачей. — Я подумала о службе безопасности, солдатах и дворцовой охране по всей базе, которые, вероятно, сейчас получают противоречивые приказы и не могут решить, кому подчиняться, и понадеялась, что все штатские уже в безопасных убежищах.
— Я иду с тобой, — сказала Сеиварден, подняв на меня взгляд, — она связывала пилоту челнока кисти рук за спиной, прижимая ее коленом к земле.
— Нет. У тебя, возможно, есть некоторое влияние на таких, как капитан Вэл. Может быть, даже на саму капитана Вэл. В конце концов, ты на тысячу лет старше.
— Зарплата за тысячу лет, — с благоговением произнесла портовый инспектор.
— Будто такое когда-нибудь случится, — заметила Сеиварден, а потом: — Брэк. — И, вернув самообладание: — Корабль.
— У меня нет времени, — сказала я отрывисто и решительно.
Ее лицо на мгновение вспыхнуло гневом:
— Ты права. — Но ее голос чуть дрогнул, так же как и руки.
Я повернулась, больше ничего не сказав, и поднялась на борт челнока, перейдя от гравитации базы в невесомость на челноке, закрыла переходной шлюз, затем забралась в кресло пилота, смахнув в сторону каплю крови, и пристегнулась. Раздались глухие тяжелые удары, и я поняла, что расстыковка началась. У меня — одна подключенная с помощью проводов камера на носу челнока, которая показывала несколько кораблей вокруг дворца: челноки, маленькие посыльные суда и катера, пассажирские и грузовые корабли либо уходили из системы, либо дожидались разрешения приблизиться. «Милосердие Калра», с его белым корпусом и грубыми обводами, смертоносными двигателями, превышавшими своими размерами все остальные части судна, находился где-то там. А за всем этим — маяки, освещающие шлюзы, сквозь которые корабли перемещались из системы в систему. База для них совершенно исчезла, внезапно замолкнув. Пилоты и капитаны этих кораблей, должно быть, сбиты с толку или напуганы. Я надеюсь, никто из них не проявит безрассудства, приблизившись к базе без разрешения администрации порта.
Моя другая проводная камера, на корме, показывала серый корпус базы. Последний удар отстыковки сотряс челнок, я перевела управление в ручной режим и тронулась — медленно, осторожно, поскольку ничего не видела по сторонам. Решив, что выбралась, я разогналась и откинулась в кресле в ожидании: даже на этой максимальной для челнока скорости до «Милосердия Калра» полдня пути.
У меня есть время подумать. Прошло столько лет, затрачено столько усилий, и вот я здесь. Я не смела и надеяться, что удастся так основательно отомстить, почти не надеялась застрелить даже одну Анаандер Мианнаи, а пристрелила четверых. И еще больше Анаандер Мианнаи почти наверняка убивают сейчас друг друга там, во дворце, где она сражается сама с собой за контроль над базой и в конечном счете за сам Радч, и это результат моего сообщения.
Все это не вернет лейтенанта Оун. Или меня. Я почти мертва уже двадцать лет, лишь последний, крошечный фрагмент меня умудрился просуществовать несколько дольше, чем все остальное; и все, что я делала, очень даже могло оказаться последним, что удастся совершить. В моей памяти всплыла песня: «О, ты отправился на поле боя, надев броню и вооружившись до зубов, а не заставят ли тебя эти жуткие события сложить оружие?» И это необъяснимо привело к воспоминанию о детях на храмовой площади в Орсе. «Раз, два, тетя сказала мне, три, четыре, трупосолдат». Мне почти ничего не оставалось делать, кроме как петь самой себе, — и потревожить некого, и никаких опасений, что выберу мелодию, из-за которой меня узнают или заподозрят, или кто-нибудь станет жаловаться на качество моего голоса.
