– Я скоро буду…
Я хотел бы сказать «буду дома», но не могу так назвать то место, где мы встретимся. Физически не способен, а потому подбираю слова. Николь повторяет раз за разом: «Ален, Ален…» Мне от этого действительно дурно. И я начинаю нервничать.
– Я буду через полчаса, хорошо?
Николь берет себя в руки.
– Да, – говорит она наконец, громко шмыгая носом. – Хорошо.
Молчание в трубке. Она отсоединилась первой.
Пять минут спустя я подъезжаю к воротам Клиньянкур. Звоню. Гудки. Один, второй, третий. Одни гудки. Автоответчик. Я снова набираю номер. Порт-Виллет. Снова автоответчик. Во мне зарождаются дурные предчувствия. Даже мысленно я не смею произнести имя Фонтана, но он здесь, передо мной, вокруг меня – повсюду. Я нервно постукиваю по рулю. Я выиграл и теперь отказываюсь бояться. Снова набираю номер Николь. И Николь наконец отвечает.
– Почему ты не отвечала? Где ты?
– Что?
Потерянный, механический голос. Я повторяю свой вопрос.
– Я была в лифте, – наконец говорит Николь.
– Ты… ты доехала? Ты вернулась, ты заперла дверь?
– Да. – Она испускает глубокий вздох. – Да, я заперла дверь.
Я представляю, как она снимает туфли – как всегда, носком поддевая за каблук. Ее вздох – знак облегчения. Для меня тоже.
– Я буду через четверть часа, любовь моя, хорошо?
– Хорошо, – говорит Николь.
На этот раз первым отсоединяюсь я. Ввожу адрес в GPS. Съезжаю с окружной. Каким-то чудом уже через несколько минут я оказываюсь на авеню де Фландр. Но мои беды еще не кончились: улицы заполнены припаркованными машинами. Я поворачиваю, кручусь, пытаясь найти место. Интересно, в этом районе существуют общественные стоянки? Поднимаю глаза к высоткам. Уродство. Я улыбаюсь. Квартиру, которую купила Николь, я подарю «Эммаусу»[46]. Сворачиваю направо-налево, возвращаюсь обратно, разглядываю машины, припаркованные вдоль улицы, отъезжаю подальше, снова возвращаюсь, все больше и больше раздражаясь от выписывания бесконечных концентрических кругов. Медленно двигаясь мимо, разглядываю вереницу машин, припаркованных у правого тротуара, потом такую же вереницу у левого.
Внезапно сердце подскакивает, желудок поднимается к горлу.
Нет, это невозможно. Мне показалось.
Сглатываю слюну.
Но что-то во мне подсказывает: вполне возможно.
Правильный рефлекс: вместо того чтобы остановиться, я продолжаю свой путь. Я должен удостовериться. Руки мои дрожат, потому что на этот раз, если я не ошибся, произошла катастрофа, прыжок в пустоту без страховки. Еще раз сворачиваю направо, второй, третий раз, оказываюсь на той же улице, в том же месте, держу голову строго повернутой вправо и прищуриваю глаза, как человек, сосредоточенный то ли на дороге, то ли на своих мыслях, но ясно различаю, проезжая мимо, женщину за рулем черного внедорожника: это Ясмин. На ней наушник.
Никакого сомнения, это она.
Она ждет.
Нет. Она подстерегает.
Ибо если молодая арабка здесь, в машине на улице в тридцати метрах от дома Николь, значит Фонтана тоже здесь.
Они подстерегают меня. Они подстерегают нас. Николь и меня.
Я продолжаю рулить, сворачивая то там, то тут, наудачу. Мне нужно время понять, что происходит.
Дорфман отдал распоряжения. Фонтана подчинился, что поставило финальную точку в его задании.
Нетрудно сделать вывод: теперь, когда контракт с бывшим патроном завершился, Фонтана работает на себя. Тринадцать лимонов – неплохая мотивация. Есть на что провести остаток жизни без малейших проблем.
Не считая той ненависти, которую он испытывает лично ко мне. Я несколько раз сажал его в лужу, и час расплаты пробил. Фонтана приехал за мной на дом. У него теперь только один босс. Он сам. И теперь он совершенно без тормозов. Способен на все.
Он воспользовался Николь как приманкой, но нужен ему я. Выбить из меня банковские данные ударами молотка. Он хочет заставить меня заплатить, во всех смыслах слова.
Он постарается захватить нас обоих. Он заставит Николь исходить криком, пока я не отдам все, все, все.
А потом он убьет ее.
Меня он убьет тоже, но для меня он приберег нечто особенное. Фонтана желает свести со мной личные счеты.
Я абсолютно не представляю, что теперь делать, я лавирую, перебираясь с одной улицы на другую, делаю круг, чтобы не проезжать снова мимо машины, откуда ведется наблюдение. Фонтана наверняка выбрал такую позицию, чтобы загнать меня в ловушку, едва я появлюсь. Я ушел от наблюдения только потому, что он не представлял себе, что я приеду на машине. Они, конечно, ждали, что я возьму такси или приду пешком, уж не знаю.
Если Фонтана наложит на нас руку… Я уже вижу, как Николь сидит связанная. Это невозможно. Я совершенно беспомощен. Я здесь ничего не знаю. Разворачиваю бумажку с адресом. Николь на восьмом этаже.
А паркинг есть?
Нельзя показываться. Но что делать?
Мысли беспорядочно скачут.
Вижу только один выход. Худший, но единственный. Пробиться и сбежать. Это чушь, но я не нахожу ничего другого, мозг оцепенел, столкнувшись с неожиданной ловушкой.
Я тянусь к бортовому телефону, но рука так дрожит, что трубка выскальзывает. Я с трудом ловлю ее, прижимаю к груди, вот свободное место у ворот, я втыкаюсь туда на несколько секунд, не заглушив мотора. Нужно позвонить Николь. Набираю ее номер. И как только она подходит:
– Николь, надо уходить.
– Что? Почему?
Она растеряна, Николь.
– Послушай, я не могу тебе объяснить. Нужно уходить немедленно. Вот что ты сделаешь…
– Но почему? Что происходит? Ален! Ты ничего не объясняешь, я больше не могу…
Она ощущает мою панику, понимает, что ситуация серьезная, предчувствует опасность, ее голос ломается и превращается в рыдание. Кошмар последних часов вернулся с прежней же силой. Она повторяет: «Нет, нет», раз за разом. Ее словно парализовало. Необходимо привести ее в движение. Я бросаю:
– Они здесь.
Можно не уточнять, о ком речь. Перед Николь всплывают лица Фонтана, Ясмин, и она снова впадает в панику:
– Ты мне пообещал, что все кончено. – Она плачет. – Я сыта твоими историями, Ален, я больше не могу.
Она не оставляет мне выбора. Только испугать ее еще больше, чтобы она начала шевелиться.
– Если ты останешься там, Николь, они придут за тобой. Нужно уходить. Прямо сейчас. Я внизу.
– Где ты? – орет она. – Почему тебя нет?
