Что? Я разве не сказала вам, что было после того, как Виталий рухнул на землю от удара прикладом? Ха!
…Некоторое время он остекленевшими глазами смотрел на бездыханное тело Сосновцева. Затем сел в пыль и стал осыпать поцелуями Диану, что-то нашептывая ей на ухо. Потом он рассмеялся.
Раздался болезненный стон. Дима ласково погладил по голове Ди и, кряхтя, обхватил за подмышки Вита. Он потащил его в лес, что-то напевая при этом. На лице его застыло выражение детского упрямства: „А я хочу!“ Через минуту он скрылся в листве.
Дима появился примерно через полчаса, и все это время я не выходила из укрытия. Он шел какой-то странной походкой. Глядя на него, я представила себе мертвеца, который долгое время пролежал в могиле, после чего некая мрачная неведомая сила оживила его и поручила ему выполнить какое-то очень, очень важное задание. Он звал меня.
„Оленька! — надрывал Дима глотку. — Ку-ку, радость моя, где ты?! Можно трогаться дальше, мы слишком долго здесь торчим…“ Бесцельно шатаясь по опушке, он изредка поглядывал на веревки, свисающие с дерева подобно сонным змеям, и на лице его отражалась искренняя радость. Наконец это ему надоело, и он уселся по-турецки возле мертвого тела Дианы и находился в такой позе больше часа.
Холод усилился. Под ногами что-то прошуршало. Может, стоит выйти?
Вопросы вихрем вертелись в голове, оставаясь в подавляющем большинстве без ответа. Что опять случилось с Димой? Похоже, снова приступ. Куда он дел Виталия и жив ли он? Что делать дальше? Идти сейчас или спрятаться?!
На меня стала уж было накатывать дрема, как вдруг Дима встрепенулся и встал. Сквозь ветки и листву разглядеть в сумерках его было почти невозможно, но я сразу заметила, как изменилась его поза.
— Оля? — отрывисто спросил парень, и я узнала его прежний родной голос, такой нужный мне и теплый. Я вышла из-за кустов и направилась к Диме».
Побережье Черного моря.
Время 22:07. Виталий Сосновцев
…Сознание медленно возвращалось, а вместе с ним появилось ощущение боли. Голова раскалывалась на тысячу крохотных кусочков, и что удерживало ее от того, чтобы окончательно развалиться, — неизвестно. Позже возникла режущая боль в руках.
Я с трудом разлепил глаза.
Стропов. Дмитрий Стропов.
Он в упор разглядывал меня, зловеще ухмыляясь.
Я окончательно пришел в себя. Почувствовав неудобную позу, я попытался изменить положение, однако мне это не удалось.
Я был связан. Туго связан рыболовной леской.
Скосив глаза, я обнаружил, что привязан к дереву. Я находился в полусидячем положении: заломленные назад руки обвивают ствол, запястья скручены все той же леской. Почему леской? Чтобы было больнее?
«Веревки у нас нет — она на дне оврага», — вспомнил я.
Что он собирается делать? И что вообще произошло?!
Память угодливо воспроизвела мне события последних часов — адский переход по краю обрыва, мост, гадюка, а дальше… Дальше только сплошная пурпурная завеса.
Обморок? Вряд ли.
— Дима… — попытался я заговорить с ним, но он так посмотрел на меня, что мне почудилось, будто кто-то только что прошел по моей будущей могиле. Это был не Стропов. Это какой-то монстр с пустым взглядом, который содрал с лица Дмитрия кожу (как с Ирины) и неловко натянул ее себе на морду.
Горькая, как желчь, ухмылка коснулась его посеревших губ.
— ТЫ НА НЕКОТОРОЕ ВРЕМЯ ЗАДЕРЖИШЬ ЕЕ. ХОРОШО? — мертвым голосом произнес он.
Он отошел немного подальше и с интересом разглядывал меня, похожий на скульптора, который любуется только что удачно высеченной фигурой.
Я просил, плакал, умолял, угрожал, а он просто неподвижно стоял и смотрел на меня с тупым любопытством жестокого мальчишки, с удовольствием наблюдающего за мучениями жуков на раскаленной конфорке.
Потом он ушел. Просто ушел, и все. Я остался один.
Один в лесу, привязанный к дереву. Кричать не имело смысла.
Ты на некоторое время задержишь ее.
Руки давно онемели, и я перестал их чувствовать. В боку кололо при каждом вздохе. Укушенная нога издавала неприятный запах. Бинт размотался и грязной лентой лежал в траве. Похоже, началось заражение и скоро я останусь без ноги.
Где Диана, Ольга? Неужели он расправился с ними? Слезы отчаяния побежали по моим щекам, языком я чувствовал их соленый вкус. Захотелось пить. Я задремал.
Громкое карканье вывело меня из полусонного состояния. Я с трудом разлепил глаза. Прямо передо мной, важно расставив в стороны лапы, стоял огромный черный ворон. Блестящие глаза хитро косились на меня.
— Чего тебе? — выдохнул я.
Ворон молчал и продолжал таинственно разглядывать меня, будто предлагая поделиться каким-то секретом. Мне стало страшно. Страшно от этой пустой тишины, от пронизывающего холода.
Ворон неуклюже скакнул ко мне еще ближе и оказался у самых ног.
Я открыл было рот, чтобы прогнать его, как неожиданно он с шумом захлопал крыльями и, взвившись вверх, вцепился когтями в мои волосы.
Я завопил что есть сил, пытаясь сбросить с себя эту мерзкую тварь, но острые кривые когти намертво вцепились в мою голову, как маленькие кинжалы. По черепу несколько раз стукнуло что-то твердое и острое.
Сил кричать не было. Глаза ничего не видели — их заливала кровь. Сдирая с запястья кожу, как тесную перчатку, мне с неимоверным трудом удалось высвободить правую руку. Удары по голове продолжались, но становились все глуше (это я стал плохо слышать или он продолбил череп и теперь выклевывает мой мозг?) и реже.
Рука, казалось, весила несколько тонн. Но у меня получится.
Обхватив слабеющими пальцами что-то жесткое и большое, я с силой дернул. Злобное карканье сменилось хрипом. Из последних сил я дернул еще. В руке трепыхнулось оторванное крыло. Изувеченный ворон плюхнулся на землю и с ненавистью уставился на меня, как бы говоря: «Посмотри, что ты наделал, чертов ублюдок!»
Клокоча от ярости и боли, он заковылял в кусты и исчез.
Из облаков выглянула луна, посеребрив верхушки деревьев. На диске луны проглядывалось чье-то лицо. Я знаю его? Полуослепший, истекающий кровью, я пристально вглядывался в холодный круг и закричал. С луны на меня скалился череп, его челюсти двигались, будто он что-то хотел мне сказать.
Что-то крайне важное.
Вдруг боль исчезла. Вместе с ней куда-то подевались усталость и изнеможение. Я чувствовал себя прекрасно и был готов пройти хоть десять раз туда и обратно.
Дима ведь просто пошутил. Он просто играл со мной. Теперь я освобожусь и поиграю с ним. Теперь моя очередь.
Ты на некоторое время задержишь ее?
Теперь я вспомнил все. Эта болотная тварь, оказывается, все время находилась рядом с нами. Но я с ней разделался, так что задерживать некого. Настало время проучить Стропова с Ольгой, будут знать, как трахаться в недозволенных местах. Во всем виноваты Стропов и его маленькая сучка Ольга. Кто-то должен быть виноватым. Кто-то обязательно должен быть виноватым. Иначе вся боль, одиночество и депрессия не имеют ни малейшего смысла.
