Один раз Нил наклонился, дотронулся до ее затянутых в перчатки рук, сжимавших поводья, и ей стало тепло и сладко на душе. Никогда в жизни она не чувствовала себя такой защищенной, желанной и… любимой. Он не говорил любовных слов, но любовь чувствовалась в каждом его взгляде и жесте.
Они доехали до озера, где когда-то впервые в жизни поцеловались. Вокруг поднимались холмы, и в лунном свете Джэнет увидела на них множество белых точек. Овцы. Луна была уже на ущербе, однако ночь выдалась ясная, звездная.
Нил спешился и снял Джэнет с лошади, задержав ее в своих объятиях на секунду дольше, чем было необходимо. А затем свистнул несколько раз. Свист был резкий, пронзительный, и Джэнет с беспокойством посмотрела на Нила. А потом она увидела вышедшую из-за холма темную фигуру — и забыла обо всем на свете. Она сразу узнала эту гордую осанку, широкие плечи, высокий рост…
Джэнет бросилась в объятия брата, дрожа от восторга, облегчения и выплеснувшейся наконец немой горечи, которая копилась в сердце уже давно. Алекс нежно обнял ее.
— Моя милая маленькая сестренка! — прошептал он. Джэнет прижалась головой к его груди, вспоминая, как он подбадривал и утешал ее, когда она упала со своего первого пони. Как на правах старшего брата поддразнивал ее иногда. Она вспомнила тот мрачный, скорбный день, когда вернулась из Брэмура, брошенная Нилом. Алекс не мучил ее вопросами, он просто был с ней. А когда она согласилась выйти замуж за Аласдэра, он не отговаривал ее, только один раз спросил, уверена ли она в правильности своего выбора.
У нее с Алексом были общие родители, одна семья, одни воспоминания. Они были одной крови. Кроме них, от клана Лесли никого не осталось. Нет, Колин ведь тоже из рода Лесли! Джэнет подняла голову. Лицо Алекса было полускрытое воротником плаща и опущенными полями шляпы, и она отогнула их, чтобы лучше разглядеть его в свете луны и звезд.
Нил предупредил ее о шраме, и все-таки она еле сдержала готовый вырваться горестный крик. Ее красавец-брат, к которому женщины тянулись, словно мухи на мед! Грубый шрам от виска до подбородка изуродовал его прекрасное лицо.
Алекс скорбно улыбнулся кончиками губ:
— Извини, детеныш, не надо бы тебе этого видеть. Но бог свидетель, я не мог уехать, не повидавшись с тобой.
Горько было снова услышать это слово — «детеныш». Так он называл ее, когда она была маленькой девочкой.
— Неужели ты думаешь, что какой-то шрам может меня испугать? — спросила она, тихо и ласково провела пальцами по его изуродованной щеке. — Когда Нил сказал, что ты жив, но увидеться нам нельзя, я думала, что у меня сердце разорвется.
— А сейчас твое сердечко в порядке?
— Да. Хотя я буду по тебе скучать. Но теперь я думаю, что смогу перенести разлуку.
— Наверное, теперь ты все сумеешь перенести. Ты стала самой сильной из всех нас. Брэмур рассказал мне о твоем муже и его родственниках. Я только одного желаю — чтобы…
— Не надо, — покачала головой Джэнет и сжала руку Алекса. — Я хочу сейчас говорить только о тебе. Нил сказал, что ты заботишься о детях…
Алекс снова скорбно улыбнулся:
— Точнее было бы сказать, что это они обо мне заботятся.
— Что ты будешь с ними делать?
— Поищу им в Париже пристанище в семьях беглецов.
— А потом?
— А потом, детеныш, буду сколачивать состояние, что же еще?
Вот это было уже похоже на брата: бесстрашного, уверенного в себе, упрямого в достижении цели.
— А кто сейчас остался с этими детьми?
— Человек по имени Берк. Я могу положиться на него, как на самого себя.
Джэнет поглядела на Нила. Он повернулся к ним спиной и, не отрываясь, смотрел на озеро.
— Он тебе нравится? — тихонько спросила она.
— Да, даже несмотря на то что он воевал на стороне Камберленда.
Это была большая уступка со стороны брата — человека пылких страстей и никогда ничего никому не прощающего.
— А тебе? — полюбопытствовал Алекс, в свою очередь.
— Да, хотя у него есть свои недостатки.
— Я думаю, он тебя любит. Джэнет пожала плечами:
— Наверное. Насколько может позволить себе любить.
— Он очень много сделал для нас с тобой. Надеюсь, ты сможешь за все его вознаградить.
— Не хочу, чтобы ты уезжал.
— Я дам тебе знать. Обещаю.
Джэнет прислонилась к его груди, зная, что, возможно, уже никогда в жизни не увидит брата. Но нет, он всегда будет с ней, какое бы расстояние между ними ни пролегло! И она сохранит о нем только самые чудесные воспоминания. Что значит уродливый шрам по сравнению с тем, что он остался в живых?
Какая замечательная, какая прекрасная минута наступила в ее жизни. Нил и ее брат вместе. Они союзники — хотя бы сейчас. Ей хотелось, чтобы эта минута длилась вечно, но она знала, что это невозможно. Для Алекса любое промедление было смерти подобно.
— А что Реджинальд? Он… повел себя так, как предполагал Нил?
Ей трудно было спросить напрямую — так страшила мысль, что кто-то может желать ее смерти.
— Да, — тихо ответил Алекс. — Брэмур хорошо разбирается в людях. А в трусах особенно. — И, поколебавшись, добавил: — Мне нужно бы иметь твое кольцо, детеныш.
Джэнет кивнула, стараясь ничем не выдать своего волнения. Ведь она жила с Реджинальдом и Луизой под одной крышей! Конечно, они не сходились во мнениях по многим вопросам, но она никогда и представить себе не могла, что Реджинальд может подослать к ней наемного убийцу.
Джэнет сняла обручальное кольцо и вручила его брату. И отсутствие кольца на пальце вдруг вселило в нее странное чувство освобождения.
— Мне надо ехать, — сказал Алекс. — Я не должен был сюда приезжать, но не мог поступить иначе. Пожалуйста, береги себя.
— Мы больше не увидимся?
— Нет. Думаю, что нет. Брэмур уже договорился о нашем переезде во Францию.
Джэнет поднялась на цыпочки и поцеловала его в щеку.
— И ты себя береги.
Алекс кивнул и подошел к Брэмуру. Что-то сказав ему на ухо, он растворился во тьме так же быстро, как появился. Джэнет приблизилась к Нилу.
— Спасибо тебе, — сказала она, борясь с подступившими к горлу рыданиями. — Эта встреча — лучший подарок, который я когда-либо получала!
— Я всегда рад тебе служить.
У Нила никогда не было семьи — кроме матери, которую он считал сумасшедшей, и деда, который отдал его в чужие руки. Но теперь он вдруг почувствовал, что у него есть семья, хотя Джэнет ничего ему не сказала. Она только взяла его за руку. Их пальцы переплелись, и они пошли к лошадям, связанные какой-то новой, тесной и прочной близостью.
