Ознакомительная версия. Доступно 18 страниц из 88
С шорохом и треском подминая под себя кусты и молодые деревца, танк начал подниматься по длинному пологому склону очередного пригорка, на вершине которого торчала заметная издалека приземистая, почти квадратная сторожевая вышка. Снизу проволочную ограду было не разглядеть, но она, несомненно, тоже была там, обозначая промежуточный финиш этой гонки на выживание.
Глеб тревожно потянул носом и, опустив голову, увидел, что по отсеку, лениво выползая из открытого люка, плавает серый дым. Наблюдаемое явление, несомненно, означало, что к концу подходит не только трехкилометровая дистанция, но и моторесурс опрометчиво вверенного подполковнику Семибратову боевого гусеничного механизма.
– Давай, дружище! – вслух обратился к старому танку Глеб. – Ты же у нас молодчина! Ты погляди, как мы им ввалили, каких пачек накидали! Потерпи еще чуток, скоро расслабишься…
Хрипло, с одышкой рыча, «тигр» медленно вскарабкался на вершину пригорка. Задетая гусеницей вышка с терском и грохотом завалилась, в падении разваливаясь на куски; с хрустом переломился столб подмятой многотонным корпусом ограды, по броне противно заскрежетали стальные колючки, несколько раз резко щелкнула лопающаяся проволока. Потом со стороны моторного отсека послышался короткий оглушительный лязг, двигатель замолчал, и танк, судорожно вздрогнув, замер на месте. Дым из люка механика-водителя пошел гуще; Глеб бросил ставшие бесполезными, мертвые рычаги, перебрался в башню и выглянул из командирского люка.
Увиденное было столь же ожидаемо, сколь и неутешительно: моторный отсек горел – пока еще лениво, будто нехотя, но пробивающиеся между планками бронированных жалюзи языки огня прямо на глазах набирали силу. Об этом Глеб тоже читал в интернете: чересчур слабые для шестидесятидевятитонной машины двигатели часто выходили из строя из-за критического перегрева. Наиболее частыми в этом случае были заклинивание коленчатого вала и пожар в моторном отсеке, и Глебу, кажется, посчастливилось собрать обе эти разновидности поломок в одно время и в одном месте.
Цель, между тем, была близка. На глаз до нее оставалось меньше километра, и Глеб отчетливо видел впереди, в разрыве между позолоченными осенью березовыми кронами, клочок сухого, пестрого от опавшей листвы асфальта.
Он почти успел. «Почти», как обычно, не считалось, шанс остановить Мордвинова, перекрыв бронированной тушей «королевского» путь к свободе, был непоправимо упущен. Впрочем, в запасе оставалась еще одна, последняя возможность, и Глеб не замедлил к ней прибегнуть.
Набрав в грудь как можно больше воздуха, он нырнул в едкий дым и нащупал маховик поворотного механизма. При вращении башни «королевского тигра» вручную, без гидравлики, для полного оборота в триста шестьдесят градусов необходимо повернуть маховик ровно семьсот раз. Глебу предстояло развернуть башню градусов, эдак, на сто пятьдесят – сто шестьдесят, и он прикинул, что должен уложиться примерно в триста оборотов. Он думал об этой чепухе нарочно, чтобы не думать о другом – о том, например, что, вращая маховик, не просто нацеливает пушку на лесную дорогу, но еще и перемещает стеллаж с остатками боекомплекта прямиком в набирающий силу огонь.
Закончив разворот, он зарядил орудие, еще раз высунулся из башни, чтобы глотнуть воздуха, и, вернувшись в дымное, все сильнее накаляющееся стальное пекло, тщательно выставил прицел. Левее того места, на которое уставился пустой немигающий зрачок орудийного дула, сверкнуло отраженное ветровым стеклом солнце, среди желтой листвы и темной зелени еловых лап мелькнула покрытая отполированным черным лаком крыша. «А вдруг не он?» – с испугом подумал Глеб, вжимаясь лицом в нарамник прицела и ставя ногу на педаль спускового механизма.
Почти пустой бензобак воспламенился с глухим хлопком, увенчанное клубящимся султаном жирного черного дыма темно-рыжее пламя взметнулось вверх и потекло вперед вдоль бортов, слизывая с брони пятнистый камуфляж. Миновав очередной крутой поворот лесной дороги, Анатолий Степанович Мордвинов боковым зрением заметил неожиданно поднявшийся в голубое небо черный, с грибовидной верхушкой столб и, повернув голову, увидел на вершине невысокого пригорка «королевский тигр» с пылающим моторным отсеком.
Дуло погибшего, казалось бы, танка неожиданно выплюнуло облачко серовато-белесого дыма. Вспыхнувшая, было, свирепая радость победителя сменилась пониманием того, что сейчас произойдет, за мгновение до того, как выпущенный легендарным немецким танком снаряд превратил столь же легендарный бронированный немецкий лимузин в груду дымящихся обломков, стремительно разлетающихся в разные стороны из недр вспучившегося посреди дороги, быстро распухающего черного, с прожилками пламени, дымного облака.
Глеб спрыгнул с башни, прокатился, гася загоревшуюся на спине куртку, несколько метров вниз по склону, и залег лицом вниз, накрыв руками голову. В следующую секунду в «тигре» начал рваться боекомплект. Снаряды взрывались по одному и пачками, на перемешанный с рыжей прошлогодней хвоей песок градом сыпались горящие куски искореженного железа. Глеб лежал неподвижно, пережидая канонаду, а когда она прекратилась, встал и, отряхнув с одежды песок, начал неторопливо спускаться к дороге.
* * *
Зернов свернул на обочину и затормозил. Под колесами захрустел схваченный ранним морозом снежок, машина остановилась, и Зернов выключил зажигание.
– Ну, и куда ты меня привез? – с недоумением спросил капитан Самарцев, озирая подступивший вплотную к дороге молчаливый, заснеженный лес.
– Помнишь, ты, когда вернулся с Кавказа, спрашивал, чем кончилась та катавасия с танковой атакой на райцентр?
– Помню, – кивнул Самарцев, – спрашивал. А ты ничего не сказал.
– Потому что лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать.
– Ну, и?
– Ну вот и смотри.
– Куда смотреть-то? На что?
Вместо ответа Зернов взял напарника за плечо и, заставив пригнуться так, что тот едва не уткнулся носом в переднюю панель, указал рукой куда-то в сторону и вверх.
– Вон туда смотри.
Вывернув шею, Самарцев посмотрел в указанном направлении и не сразу, но все-таки разглядел в просвете между голыми кронами облетевших, запорошенных снегом берез то, чем, по всей видимости, предлагал полюбоваться Зернов.
– Ну, и что это? – со смесью недоумения и недовольства спросил он. – Камень какой-то…
– Камень? – странным тоном переспросил Зернов.
– Погоди, – замирающим голосом произнес Самарцев. – Постой-постой…
– Да ты выйди из машины, – посоветовал Зернов. Голос у него был довольный, как у человека, которому удался тщательно подготовленный сюрприз. – И вот, бинокль возьми.
Самарцев, не глядя, взял протянутый напарником бинокль и вышел из машины, двигаясь, как сомнамбула, и не отводя взгляда от того, что стояло на вершине пологого пригорка примерно в километре от дороги. Поднеся бинокль к глазам, он отрегулировал резкость и некоторое время внимательно разглядывал горелый, присыпанный снегом угловатый остов.
Ознакомительная версия. Доступно 18 страниц из 88
