Ознакомительная версия. Доступно 19 страниц из 91
Работая под чутким руководством Слепого, майор Полынин заканчивал нехитрые приготовления, когда со стороны джипа, заставив его испуганно присесть, долетел резкий хлопок пистолетного выстрела. Пуля с тупым металлическим лязгом клюнула «БМВ» в переднее крыло. Пистолет снова выстрелил, чудом уцелевшее боковое стекло осыпалось с печальным звоном, и майор поспешно залег, жалея о том, что слишком низкая подвеска скоростного шоссейного седана не позволяет заползти под днище.
Обернувшийся на звук выстрела Глеб опустил руку с пистолетом. Генерал, которому не хватило сообразительности даже на то, чтобы уйти с освещенного места в тень, стоял на коленях, держа пистолет обеими руками. Даже издалека было заметно, что его покачивает, и что руки у него трясутся, заставляя ствол ходить ходуном. За вторым выстрелом, разбившим окно, последовал третий, и Глеб услышал, как за спиной с шорохом падает срезанная пулей с верхушки куста ветка.
— Чего ты ждешь? — после четвертого выстрела спросил снизу Полынин. — Вали его на хрен!
— Я обещал ему, что не стану стрелять, — напомнил Глеб. — Ты-то чего волнуешься? Если он случайно в меня попадет, тебе же лучше!
Пока он говорил, генерал выстрелил еще дважды. Чтобы облегчить ему задачу, Глеб сунул пистолет стволом под мышку, как градусник, и закурил. Вспыхнувший в темноте огонек помог Васильеву скорректировать прицел, и седьмая пуля высекла из боковой стойки кузова хорошо заметную в темноте красноватую искру. Глеб глубоко затянулся табачным дымом, чувствуя, как стремительно крепнет и густеет разливающийся в ночном воздухе запах дорогого высокооктанового бензина. «Идиот», — отчетливо произнес тоже почуявший этот запах Полынин, привстал и на получетвереньках, как большая обезьяна, отбежал подальше от машины, с шумом плюхнувшись в какую-то рытвину.
В чем-то майор, без сомнения, был прав: ситуация чем дальше, тем больше отдавала безумием. Глеб снова затянулся и щелчком выбросил окурок в сторону джипа. Генерал выстрелил снова, и «БМВ» под громкое змеиное шипение рвущегося на свободу воздуха осел на простреленное заднее колесо.
— Это был восьмой, — громко произнес Сиверов. — Остался еще один. Советую подумать и распорядится им умнее, чем предыдущими.
Некоторое время генерал стоял в прежней позе, пытаясь поточнее направить пистолет туда, откуда только что прозвучал голос Слепого, а потом опустил оружие, тяжело, по-стариковски поднялся с колен и, покачиваясь как пьяный, волоча ноги, убрел куда-то в темноту.
Потеряв к нему интерес, Глеб повернулся лицом к машине, чиркнул зажигалкой и поджег конец свисающего из горловины бака пропитанного бензином тряпичного жгута. Пламя весело взметнулось и резво побежало вверх, роняя горящие на лету капли и заливая кусты трепещущим, мигающим, на глазах набирающим силу заревом. Там, куда ушел генерал Васильев, хлопнул еще один, последний выстрел, заставив привставшего, было, Полынина снова припасть к земле.
— Прости, солдат, — сказал Глеб Сиверов оставшемуся за рулем «БМВ» Бизону и направился к джипу, ускоряя шаг по мере того, как у него за спиной набирало силу пробующее на вкус железо заднего борта и горловину бензобака рыжее пламя.
Оттуда долетел сильный глухой хлопок, тугая волна горячего воздуха толкнула в спину, и вокруг стало светло как днем, только свет был не белый, а красно-рыжий с мрачным дымно-багровым оттенком. Под ногами кривлялись, то становясь длиннее, то рывком укорачиваясь, уродливые подвижные тени. Пламя перекинулось на куст, в котором застряла горящая машина, границы светового круга раздвинулись, и Глеб увидел в десятке метров от джипа лежащее ничком тело генерала Васильева. В мертвой руке поблескивал, отражая пламя, пистолет с заклинившимся в крайнем заднем положении затвором, в обращенном к небу правом виске виднелась аккуратная круглая дырочка со стекающей из нее тоненькой, лаково поблескивающей струйкой крови, которая при таком освещении казалась черной, как мазут.
Идя к джипу, он вспомнил, что погрязшие в средневековом варварстве предки называли подобные вещи Божьим судом. Они запускали подозреваемому в колдовстве в рот ядовитую змею и в зависимости от ее поведения выносили вердикт о виновности или невиновности испытуемого: укусила — значит, виновен, выбралась наружу и мирно уползла — ни в чем не виноват. Стоять под пулями и курить рядом с бензиновой лужей было, мягко говоря, неразумно, но Глеб чувствовал в этом потребность, чтобы хотя бы так отчасти оправдаться перед самим собой за Бизона и получить хотя бы косвенное подтверждение своей правоты.
…Когда шум отъехавшей «Волги» стих где-то за углом, Глеб выпрямился на сиденье, достал носовой платок и при свете уличного фонаря удалил с одежды капли крови и мелкие комочки мозгового вещества. По счастью, их оказалось немного, и удалить это неприятное загрязнение с мотоциклетной кожанки, в которую до сих пор был одет Слепой, было несложно. Приводя себя в порядок, он старался не вслушиваться в доносящиеся спереди звуки. Они напоминали слабую капель, и производила их, несомненно, кровь только что застреленного своими коллегами майора, стекавшая с кожаного сиденья на резиновый коврик.
Глеб стер с плеча последнее пятнышко крови и бросил скомканный, испачканный платок на переднее сиденье. Разумеется, причиной того, что он сделал с телом Бизона, стала вовсе не кожанка, которая послужила всего лишь мелким дополнительным штрихом в общей картине. Те, кто подглядывал за ним в парке посредством следящих камер, видели, что он одет в мотоциклетную куртку, высок ростом и широк в плечах. Обуглившийся скелет в водительском кресле выгоревшего дотла «БМВ», на котором найдут металлические фрагменты отделки мотоциклетной «косухи» — ну, кем еще, кроме владельца машины, мог при жизни быть этот человек?
Словом, кожанка перед ним ни в чем не провинилась, и все-таки Глеб чувствовал, что надевал эту куртку в последний раз.
Оглядев пустынную, спящую глубоким ночным сном улицу, он выбрался из машины, проверил, не потерялся ли тисненый золотом пригласительный билет на приуроченный к открытию «Кремля» бал-маскарад, и быстрым шагом направился за угол, где, втиснутый между двумя легковушками, его дожидался осиротевший «Урал» Бизона.
Глава 19
Бал-маскарад был в разгаре. В самый последний момент вняв настоятельным советам Филера, Андрей Родионович Пермяков переменил первоначальное решение и приказал отпечатать и разослать представителям столичного бомонда еще сотню пригласительных билетов. Он не любил шумные сборища и не собирался потакать капризам эстрадных звездочек и их разбогатевших на спекуляциях нефтью, цветными металлами и рабами спонсоров, но Буров был прав: для первого раза шумная, многолюдная вечеринка — это самое то. Если гостей будет мало и если все они будут относиться к тому же кругу, что и хозяин, о каком маскараде может идти речь? Люди, в присутствии которых на балу по-настоящему заинтересованы кукловоды, считают ниже своего достоинства развеселые кривляния в маскарадных костюмах. Они будут сидеть в своих креслах, потягивать свой коньяк, посасывать свои сигары и, скучая, вести свои негромкие, в высшей степени серьезные и значительные разговоры ни о чем. На их фоне те, кто воспримет предложение явиться на вечеринку в маскарадных костюмах всерьез, будут выглядеть белыми воронами, и замаскированные члены теневого правительства, вместо того чтобы затеряться в веселой толпе, лишь привлекут к себе массу ненужного внимания.
Ознакомительная версия. Доступно 19 страниц из 91
