Вслед за этим был уничтожен вражеский крейсер. Две такие машины, механические мозги которых свихнулись то ли в ходе боя, то ли благодаря воздействию соларианских мозговых лучей, во время отступления врезались друг в друга, и одна из них получила серьезные повреждения.
Спустя несколько дней по вахтенному журналу флагмана Негьюэнса удалось установить, что три берсеркера-матки, которые люди называли «Смертью», «Голодом» и «Войной», были уничтожены в ходе шестиминутной атаки нескольких эскадрилий соларианских тяжелых бомбардировщиков.
Потери в этой последней волне атакующих составили четырнадцать машин из пятидесяти четырех. «Пустышки» оказались слишком далеко, чтобы помешать удару, но сумели уничтожить некоторые корабли, когда те освободились от снарядов.
Однако в этой атаке не принимали участия бомбардировщики «Ланквила». Все корабли стартовали с палубы «Рискованного», и многие из них беспомощно застыли в космосе, подбитые или оставшиеся без горючего. Тот, кто уцелел, полностью растратил запасы энергии на стрельбу и собственную защиту, ничего не оставив для возвращения домой.
Пережившие эту последнюю атаку — а таких оказалось подавляющее большинство — понимали, что путь к успеху им проложили другие эскадрильи, пожертвовавшие собой в ходе многочасовых налетов, которые долго казались бесполезными.
У командования берсеркеров был выход. Нужно было взять истребители, готовившиеся эскортировать бомбардировщики, и переключить их на оборону. Но это, конечно, существенно снизило бы вероятность успешной атаки на соларианский флот.
Компьютеры были так же склонны поддаваться горячке боя, как и человеческий мозг. А может быть, и еще сильнее. В условиях, когда связь была затруднена (впрочем, это в такой же степени касалось и соларианцев), командование берсеркеров решило использовать основную часть своих летательных машин для наступательных целей. До сих пор атаки соларианцев оказывались неэффективными. Возрастала вероятность того, что такими они и останутся.
Было решено терпеть бомбежки и в то же время готовиться к решительному контрудару по кораблям-носителям соларианцев.
Когда отзвучал последний выстрел, стали считать общие потери и обнаружили, что берсеркеры потеряли 332 малые машины, причем большинство их было разрушено в ангарах и на взлетных палубах маток.
Соларианцы же потеряли 147 машин. Почти все они (за исключением оставшихся на «Ланквиле») погибли в космосе. На земле и палубах были уничтожены единицы носителей.
Примечательно, что берсеркеры вовсе не собирались распылять Фифти-Фифти на атомы. Наоборот, они стремились сохранить хотя бы костяк атолла, чтобы создать на нем собственную военную базу.
Вскоре после окончания сражения соларианские обозреватели приписали победу серии из восьми успешных атак малых кораблей, входивших в разные эскадрильи. Каждая атака сама по себе (кроме последней) была смелой и дорогостоящей неудачей. В результате четыре тяжелых берсеркера почти не получили повреждений, но борьба и маневры, необходимые для сохранения самих себя, а также кораблей эскорта и прикрытия, вынудили их нарушить строй и смешно, по-любительски подставиться под удар двух соларианских эскадрилий тяжелых бомбардировщиков.
То, что четыре тяжелых корабля-носителя были вынуждены нарушить выбранный ими порядок следования и рассыпаться в необозримом космическом пространстве, означало одно: для их прикрытия необходимо было больше истребителей.
Глава 31
Оптэлектронный мозг, который его оппоненты-соларианцы называли адмиралом флота, бесстрастно, но тщательно взвешивал масштабы постигшей его катастрофы и ущерб, который эта катастрофа нанесла всему делу берсеркеров.
Флагман, на борту которого находился главный компьютер берсеркеров, горел и плавился как свечка. Его сотрясали взрывы, двигатель отказал, водородные энергетические лампы вышли из строя.
Видя, что вокруг царят хаос и разрушение, единица, которую соларианцы называли берсеркером-адмиралом, слегка помедлила и бесстрастно, как обычно, отдала приказ другому носителю своей эскадры, касавшийся живых единиц: эксперименты с формами органической жизни немедленно прекратить на всех кораблях тактического соединения. Все живое на борту уничтожить самым эффективным из доступных способов. Как доброжилы, так и зложить должны были превратиться в кисель при первом же боевом ускорении, как только будет отключена искусственная гравитация в жилом отсеке. Конечно, впоследствии потребовалось бы стерилизовать этот кисель, чтобы уничтожить все микроорганизмы.
Позаботившись об этом, адмирал велел спустить флаг и перенести себя на корабль меньших размеров. Было ясно, что берсеркер-матка, на котором он пребывал доселе, обречен.
Электронные компоненты с адмиральской программой занимали объем, равный объему голов нескольких соларианцев. Когда мозг бездействовал или перемещался в другое место, его помещали в массивный металлический корпус и присоединяли к источнику энергии, что значительно увеличивало габариты компьютера.
Требовался новый стратегический план. Нужно было придумывать и осваивать новые пути достижения вечной и неизменной цели берсеркеров — уничтожения всего живого в галактике.
Но до другого берсеркера-матки, где действительно были живые единицы, этот приказ так и не дошел. Первое или второе попадание соларианского снаряда — теперь были повреждены все четыре берсеркера — уничтожило или, по крайней мере, повредило память большой машины и практически лишило ее дееспособности.
С разрушением малого мозга, отвечавшего за доброжилов, бортовая компьютерная сеть временно полностью забыла, что на корабле вообще есть какие-то живые единицы.
Гифт, стоя лицом к лицу с двумя доброжилами, прекрасно слышал крики Флауэр, гремевшей своей цепью и умолявшей освободить ее, но запрещал себе смотреть на нее. Он даже сумел выдавить подобие улыбки.
Лаваль и Гаврилов, оправившиеся от первого шока после взрыва бомбы, смотрели друг на друга и, казалось, были готовы убить один другого. Причина для этого была только одна: каждый старался продемонстрировать Учителю свой энтузиазм в уничтожении себе подобных.
Гаврилов не мешал заковывать Флауэр и оставался равнодушным к ее мольбам. Лаваль же намеревался использовать ее явно не как машину. Но в данный момент оба мужчины забыли о ее существовании.
Другая женщина, имени которой Гифт так и не узнал, была уже мертва. Соларианский снаряд быстро и милосердно лишил ее жизни. Труп лежал под краем платформы подъемника, вырванной из палубы взрывом и упавшей на угол жилого отсека.
Несмотря на контузию, Тамплиер освободился от своих уз, когда взрыв на нижней палубе вывел из строя систему энергоснабжения. Его бесчувственное тело, теперь полностью видимое и облаченное в комбинезон космонавта, привалилось к балке на полпути между Гифтом и открытым люком маленькой яхты.
Под их ногами творился ад кромешный. Вторичные взрывы продолжали сотрясать погибающий корабль.
