– Да-а, – согласился Медведь, – вот это магия! А блестит-то как! Не знаешь, с чем и сравнить… И острая к тому же! Молодец, Семхон!
– А как ее, – поинтересовался Бизон, – на покрышку жилища нужно вешать или на груди носить?
– Сейчас покажу, – пообещал Семен, забирая топор обратно. – Головастик, давай сюда дерево!
Кусок ствола был примерно в рост человека и толщиной сантиметров пятнадцать. Правда, без сучков – лишних проблем Семен не хотел. Топор он взял в правую руку, а левой поставил бревно вертикально на землю. И устроил маленький цирк: четырьмя косыми ударами сверху (поворачивая вокруг оси) глубоко надрубил и сломал бревно в полуметре от земли. Оставшийся в руке длинный кусок вновь надрубил тем же способом и сломал. Потом поставил один обрубок на другой и четырьмя ударами превратил его в острый кол, который воткнул в землю и расщепил вдоль на четыре части. Все это ловко и быстро – без единого лишнего движения.
Данный комплекс упражнений Семен изобрел не вчера. В прошлом он много раз демонстрировал его своим рабочим, когда они начинали ныть, что, мол, бензопилы нет, двуручка тупая (на самом деле – пилить лень), а топором дров много не нарубишь. «Нарубишь! – говорил Семен и „разделывал“ пару бревнышек. – Просто уметь надо». На городских новичков это обычно производило сильное впечатление. Только в данном случае перед ним были не городские и не новички.
– Ловко ты его, – одобрил Кижуч. – А обратно собрать сможешь?
– Зачем это?! – растерялся Семен.
– Ну, как же: раз уж принес, на дрова бы сгодилось. Если одним концом в костер положить, а потом подпихивать, оно бы долго горело.
– Что-то ты, Семхон, какой-то невежливый стал, – заметил Медведь. – Вождь тебя спрашивает, как с этой штукой обращаться, а ты ею тут перед нами палки ломаешь. Наколдовал хорошую вещь, так объясни, как ею пользоваться – замечательное ведь украшение!
– Это не украшение! – озлился Семен и обратился к охотникам, сидящим в первом ряду на туше оленя: – Вставайте, ребята! И голову за рога поднимите – чтобы все видели!
В предыдущей жизни Семену несколько раз приходилось отрубать головы убитым животным. Правда, делалось это не на весу, так что теперь он немного волновался. Однако все получилось – туша плюхнулась на землю, а голова осталась в руках у охотника. Он покрутил ее, изумленно глядя то на срез, то на окровавленное блестящее лезвие в чужих руках, а потом стал ждать реакции начальства. Оно подошло и встало возле обезглавленной туши. Кижуч взял оленью голову, посмотрел на срез, показал остальным.
– Страшное дело, – потрясенно прошептал вождь.
– Дай-ка сюда! – буркнул Медведь.
Семен отдал топор. Старейшина некоторое время покачивал его в руках, как бы примериваясь. Окружающие подались в стороны…
Удар рассек олений бок на добрых полметра. Перерубленные ребра разошлись, стали видны внутренности. Медведь осмотрел рану, потом обвел взглядом людей, толпящихся вокруг, и вдруг заорал на Семена:
– Что же ты раньше молчал?! А мы тут, понимаешь, дубинами машем!
«Милитарист чертов!» – мысленно ругнулся Семен и гордо сказал вслух:
– Раньше материала не было! Так как насчет перехода в железный век?
Вождь посмотрел на изувеченную тушу, на притихшую толпу, вздохнул и сказал:
– Пошли!
Народ ответил смехом и криками. Поскольку шумели все, ничего не понявший питекантроп громко и радостно поддержал компанию:
– Ом-ом та Се-ха! – Мы вместе, Семхон!
Человеческие дети на его плечах завизжали еще громче, откуда-то издалека донесся трубный рев Вари – кажется, она тоже была согласна.
