… и затем возникло чувство отчужденности, словно его собственные чувства захлопывались…
… и в страхе он отпрянул от нее…
… и провалился в темноту, абсолютную темноту.
«Где я?».
«Кто я?».
Мысль без ответа, существование без цели. Время бесконечно. Но воля все также сильна.
«Затар, — думает он и отмечает факт мышления. — Зарвати, — образ родословной, семьи, наследия. Семьи красивых людей, не подверженных заражению чумой. — Сын Винира, — высокого и злого человека, гордого лидера. — И Ксивы, — которая может командовать мужчинами одним мановением пальца, но не предпочитает делать так, цветок среди варваров, слишком мягкая и слишком красивая, чтобы жить долго».
Он есть.
Что бы ни было для него реальностью, — а в этот момент он не вспоминает, что реален — реальности больше не существует. Нет темноты, потому что понятие темноты подразумевает существование света, а света просто нет в реальности. Затар не может раздумывать, что это за место, поскольку это подразумевает понятие расположения и существование других мест; но ничто из этого не является для него истиной. Только при помощи чистой силы воли он собирает воедино свою личность и теперь она не знает, как прикрепиться к не-миру, в котором оказалась.
Это неприемлемо.
Затар ищет вокруг себя что-то, что угодно, за что бы ухватиться, как за основу реальности. Он отправляет ментальный импульс своему телу. Определенно разум и тело как-то связаны! Но есть только вечное несуществование его тюрьмы. Страх требует к себе внимания, зовет его подчиниться и покончить с борьбой, но он отказывается.
— Я — Затар, — повторяет он и держится за эту единственную ниточку, оставшуюся ему.
Шепот смерти проходит сквозь него и исчезает. Затар фокусируется в другом месте, ищет физический мир, что когда-то знал так хорошо. Но затем к нему приходит мысль и он перестает размышлять о своей цели. В реальности, где нет ничего, кроме мысли, мысль должна служить ключом к любой перемене. И чистая мысль — это концепции, понятия, абстрактное бытие, а не грубые отражения материальной субстанции.
Затар позволяет себе дрейфовать в ничто, пытается определить любое изменение в мире, где находиться.
И снова нить смерти касается его, и он отчаянно цепляется за нее. Ведь она пришла откуда-то и уйдет куда-то. Внезапно появляется расстояние, место, движение. Затар следует до конца пути и к ужасу его оказывается в месте очень знакомом. Тем не менее он все еще так удален от него, что даже когда чувствует волну разрушения, омывающую его тело, нет ничего, что он мог бы сделать для остановки этого процесса.
Он наблюдает за тем, как умирает.
«Нет, — думает он сурово. — Я отказываюсь умирать».
Волны все также накатывают на него, тонкая связь, что соединяет Затара с его материальной формой, слабеет, а за ним лежит только ничто, из которого он так недавно убежал.
Он становится намерением, он — воля к жизни, он заставляет себя идти по той же тропе, которую избрала его судьба. «Жизнь», — приказывает лорд, с силой толкает требование в глубину своей сущности, снова и снова, пока наконец угрюмая чернота не отступает и не отходит в те места в человеческом сознании, где хранятся такие вещи.
Затар изможден и отдыхает, и мысль бросает якорь в мире его тела, еще одна нить, что связывает и хранит его личную целостность.
Проходит вечность, миг, такой крошечный, что не описать его человеческими словами. Затар замечает еще одно сознание рядом и вспоминает. Внезапно он настораживается; если он хочет узнать своего врага, то тут, во владениях, свободных от связи с мирскими картинами, как раз и можно это сделать.
Анжа пытается отступить от него, а в материальном мире пытается вырвать свою руку из его и прервать контакт. Затар хочет удержать ее, хочет познать ее, такую чужую и в то же время являющуюся как бы частью его самого. Но инстинкт — желание удержать — не влияет на тело, с которым он оказался разлучен. Затар силой заставляет себя соединиться с частью своего тела, становится рукой, передает свою волю мускулам, связкам, сухожилиям, и переживает что такое быть рукой столь глубоко, что когда импульс схватить Анжу охватывает его, рука отвечает на этот призыв.
И сжимает крепче руку врага.
Мысль в темноте; осознание Другого. Анжа раздумывает: прервать ли контакт при помощи соответствующей дисциплины, на что у нее хватит сил. Одно ментальное усилие — и между ними обрушится стена. Затар может бороться с ней только, пока Анжа это позволяет, а сейчас она решает, как долго будет ему позволять.
«Я узнаю своего врага», — настаивает Затар.
«Очень хорошо, — приходит мысль, шипение нескрываемой ненависти. — И как глубоко погрузишься ты, так глубоко — и я».
Он видит ее сознание. Оно бурлит агрессией и пленяет сознание Затара своей голодной сутью. Вот ненависть, вот жажда крови, вот отчаяние, идеальные в своей чистоте, и не замутненные, пока не профильтрованы через неидеальную биохимию тела.
Подобно ветрам в бурю, эмоции Анжи бьют по Затару и угрожают оторвать его разум от причала самосознания. Ненависть — он приветствует ее, обнимает ее, как нечто знакомое, проходит сквозь нее, невредимый. Страх сексуальной неадекватности — он противопоставляет ему воспоминания из собственной юности, болезненные воспоминания настоящей импотенции, которые он скрывал за маской циничного юмора и в конце концов искренне позабыл. Гневливость, грозящяя потопить любого, — но разве с ним Затар и сам незнаком?
У атаки есть конец, но она не прекращается, словно бы он оказался в эпицентре бури. Всюду кружатся бурлящие эмоции, прямо перед ним виднеется нечто не менее напряженное, но по качеству совсем другое.
То, чего ни один мужчина из браксанов никогда не знал: суть женщины, богатая и теплая, он дотрагивается до нее несмело. Если Затар сомневается в своей собственной мужественности, то женственность поглотит его, он потеряет прежнего себя и так сильно изменится, что, когда сознание воссоединится с телом, часть его не срастется правильно уже никогда. Но лорд лишь наблюдает, и оценивает, и держится в стороне. Значит, вот она — Анжа лиу Митете — буря эмоций, приправленная желанием смерти, сила женщины, неспособная найти применение в мире твердых вещей.
Она тянется к его Имени.
Затар не представляет, почему эта мысль появилась, но она пришла. Впервые он узнал страх, такой сильный, что он чуть было не отступил. Это иррациональное предубеждение — и есть реальная основа его страхов в мире образов, где мысль является реальностью, а Имя его души вполне может стать ключом к его существованию? Затар вспоминает слова Анжи: «И как глубоко погрузишься ты, так глубоко — и я». Значит, он так близко находится к средоточию ее, что если у Анжи есть Имя, то лорд его услышит? Затар забывает о страхе, окрыленный свои открытием, и оглядывается, пытаясь узнать больше. И в это мгновение, когда решение абсолютно и его нельзя отменить, когда он уступает ту часть себя, которая раньше только побеждала, Затар проходит не через эпицентр бури и назад, в турбулентность, а углубляется в буйство стихии.
