Ознакомительная версия. Доступно 21 страниц из 103
— О, Иг, — сказал Дейл. — Привет. Вот ты можешь поверить, что я о тебе забыл?
Иг стоял около кровати с желтым конвертом в руках.
— У нее был рак? — спросил он вместо ответа.
— Я не хочу говорить о Мери, — сказал Дейл и отвернулся. — Я ее люблю, и мне невыносимо думать о ней и… и обо всем остальном. Мой брат, ты знаешь, мы с ним не разговаривали уже несколько лет. Но у него есть в Сарасоте торговля мотоциклами. Иногда мне хочется отправиться туда торговать для него мотоциклами, ходить на пляж и смотреть на девушек. На каждое Рождество он посылает мне открытку, пишет, приезжай, мол Иногда мне очень хочется сбежать от Хейди, от этого города и от этого жуткого дома, и от всей моей засранной, задолбанной жизни и начать все сначала. Если нет Бога и нет причин для всех этих мук, может быть, мне еще не поздно начать все заново.
— Дейл, — негромко сказал Иг. — Так был у нее рак?
Дейл покачал головой, не поднимая ее с подушки.
— Понимаешь, это же наследственная штука. Прицепится к тебе, и все болеют. И мы ничего от нее не узнали, узнали только после того, как она умерла. Нам сказал патологоанатом.
— В газете про рак ничего не писали, — сказал Иг.
— Хейди хотела рассказать газетчикам. Она думала, это вызовет сочувствие и люди еще больше тебя возненавидят. Но я сказал, что Мери не хотела, чтобы об этом знали, и мы должны уважать ее желание. Нам она ничего не сказала, а тебе сказала?
— Нет, — качнул головой Иг. Вместо этого она сказала, что ему нужно встречаться с другими девушками. Правда, Иг не читал ее двухстраничную записку, лежавшую в этом конверте, но все уже было в основном понятно. — Ваша старшая дочь, Реган, — сказал он, — мы с вами никогда о ней не говорили, и мне не стоит совать нос в чужие дела. Но я знаю, как вам было тяжело, когда вы ее потеряли.
— Она очень мучилась, — сказал Дейл и всем телом передернулся. — Из-за этого она говорила жуткие вещи. Я знаю, что ничего такого она не думала. Она ведь была такая хорошая, такая прелестная девочка. Я стараюсь этого не забывать, но по большей части… по большей части я помню ее такой, какой она стала в конце. Она весила едва восемьдесят фунтов, и семьдесят фунтов из них была ненависть. Она говорила о Мери совершенно непростительные вещи. Думаю, ее бесило, что Мери такая хорошенькая и… Реган совершенно облысела, и ей сделали мастэктомию, а заодно удалили часть кишок, и она себя чувствовала… она себя чувствовала вроде Франкенштейна, чем-то из фильма ужасов. Она говорила, что, если бы мы ее любили, мы бы задушили ее подушкой и разом со всем покончили. Она говорила мне, что я, наверное, рад, что это она умирает, а не Меррин, потому что я всегда любил Меррин больше. Я стараюсь обо всем этом забыть, но иногда просыпаюсь ночью и думаю, думаю… Или думаю, как умирала Мери. Мне хотелось бы вспоминать, как они жили, но плохое вытесняет все остальное. Для этого, наверное, есть какая-нибудь серьезная психологическая причина Мери изучала психологию, она, наверное, знала, почему плохое запечатляется в памяти крепче, чем хорошее. Слышь, Иг, но ты можешь поверить, что моя младшенькая поступила в Гарвард?
— Да, — кивнул Иг, — чему тут не поверить. Она была умнее нас с вами, вместе взятых.
Дейл неопределенно фыркнул, все еще отвернувшись в сторону.
— Мне ли этого не знать. Я учился в двухгодичном колледже — все, что было по карману моему старику. Господи, мне очень хотелось быть лучшим отцом, чем он. Он указывал мне, какие брать курсы, где мне жить и где потом работать, чтобы с ним расплатиться. Я иногда говорил Хейди, мол, еще удивительно, что в свадебную ночь он не стоял в моей спальне, не инструктировал меня, что с ней делать и как. — Он мельком улыбнулся. — Это было еще в те времена, когда мы с Хейди могли шутить о подобных вещах. Это теперь у Хейди в голове один Христос, а прежде она любила в шутку по-похабничать. Прежде — до того, как мир открыл на полную краны и спустил из нее всю кровь. Иногда мне очень хочется ее бросить, но у нее же нет никого другого. Она совершенно одинока… ну конечно, если не считать ее дружка Иисуса.
— Не знаю, не знаю, — сказал Иг и медленно, с шумом выдохнул, думая, как Хейди Уильямс поснимала все снимки Меррин, пытаясь запихнуть память о дочери подальше, в пыль и темноту. — Вам бы стоило зайти к ней как-нибудь утром, когда она работает с отцом Моулдом в церкви. Устроить такой небольшой сюрприз. Думаю, вы увидите, что она состоит в куда более активных… сношениях с жизнью, чем вам думалось.
Дейл бросил на него вопросительный взгляд, но Иг хранил невозмутимость и больше не сказал ни слова. В конце концов Дейл вяло улыбнулся и сказал:
— Тебе, Иг, нужно было выбрить голову много лет назад. Прекрасно выглядит. Мне и самому когда-то хотелось побриться под ноль, но Хейди говорила, что, если я это сделаю, тут наш брак и закончится. Она даже не разрешила мне выбриться из солидарности с Реган, когда той делали химиотерапию. В некоторых семьях так и поступают — показать, что они все вместе. Но в нашей семье всё не так. — Он нахмурился и спросил: — Чего это мы вдруг об этом? О чем мы с тобой говорили?
— Мы остановились на том, когда вы пошли в колледж.
— Да. Верно. Отец не разрешил мне взять курс теологии, как я хотел, но не мог помешать ходить вольнослушателем. Я помню нашу преподавательницу, черную женщину по фамилии Танди, профессор Танди, так она говорила, что во многих других религиях Сатана — вполне симпатичный парень. Обычно он всякими хитростями заманивает к себе в постель богиню плодородия, и после всяких приключений они дают начало миру. Или урожаю. Чему-нибудь. Его роль состоит в том, чтобы обманывать недостойных, или соблазнять их на погибель, или хотя бы оставлять их без выпивки. Даже христиане не могут толком решить, что с ним делать. Ну вот подумай. Считается, что он и Бог воюют друг с другом. Но если Бог ненавидит грех, а Сатана наказывает грешников, не играют ли они в одной команде? Разве судья и палач не работают на пару? Романтики. Кажется, романтики любили Сатану, не помню уж почему. А может быть, потому, что у него красивая бородка и он был спец по девочкам и умел устроить роскошную пьянку. Ведь правда, романтики любили Сатану?
— «Твой шепот звучит все ближе и ближе, — прошептал Иг. — Скажи мне все то, что мне хочется слышать».
— Нет, не эти романтики,[45]— рассмеялся Дейл.
— Других я не знаю, — сказал Иг.
Он тихо прикрыл дверь и вышел
ГЛАВА СОРОК ТРЕТЬЯ
Иг сидел на дне дымовой трубы в жарком круге послеполуденного солнца и держал над головой блестящую маммограмму груди Меррин. Ее ткани, подсвеченные сзади августовским небом, были похожи на черное солнце за минуту до вспышки новой звезды, были похожи на День Последний, а небо казалось простой мешковиной. Дьявол обратился к своей Библии, не к Ветхому Завету, не к Новому, а к форзацу, на который он когда-то списал азбуку Морзе из позаимствованной у брата энциклопедии. Еще до того, как расшифровать лежащие в конверте записки, он знал, что это завет особого рода: предсмертный. Предсмертный завет Меррин.
Ознакомительная версия. Доступно 21 страниц из 103
