Ознакомительная версия. Доступно 20 страниц из 98
Обычно она уже ждала его к назначенному времени, но на этот раз все вышло иначе. Антону пришлось минут десять мокнуть под моросящим дождем, испытывая сосущую тревогу ожидания, прежде чем он увидел, как из влажного воздуха сформировался ее фантом.
Они невольно рванулись навстречу друг другу, и долго стояли, молча впитывая ощущения фантомных тел, такие реальные, что физический мир терял свои краски под напором недосказанных чувств…
Дождь успел вымочить их до нитки, прежде чем Бет отстранилась, и сказала с ломкой натянутостью в голосе:
– Давай сядем, Антон. – Она взглядом указала на каменный козырек, под который не попадал дождь. – Я должна многое тебе объяснить.
…
Тьма.
Она окружала сознание, казалась тяжелым сном, хотелось закричать, позвать маму, но губы не шевелились.
Шло время, но чернота не рассеивалась. Сознание перепуганной девочки сжималось в комок, холодело фантомными ощущениями страха, но изгнать, их очнуться, даже горько, отчаянно заплакать она не могла.
Маленькая искра сознания тлела посреди всеобъемлющей пустоты, пытаясь осязать то, чего лишилась навеки, бесхитростные реакции детского рассудка не находили отклика, ужас одиночества и беспомощности, помноженный на обрывочные травматические воспоминания об автокатастрофе, гасил ее немые попытки закричать.
Это длилось целую вечность.
Истерзанный, еще не окрепший рассудок Элизабет не мог сопротивляться данности. Она даже не пыталась вырваться из окружившего ее кокона черной безысходности, – для такого шага нужна незаурядная сила воли, а откуда ей взяться у ребенка, чье безоблачное детство было наполнено родительской заботой, лаской… Все исчезло в один миг, оставив только мысли, которыми она не умела владеть, да воспоминания о внезапном ударе, скрежете сминаемого металла, переворачивающемся горизонте и боли.
Она не могла, не хотела видеть один и тот же кошмарный нескончаемый сон, остатки жизненных сил, реализованные на уровне мыслей, быстро истощились, и слабая искра сознания постепенно начала гаснуть…
Однако виртуальная смерть не состоялась.
Внезапно вспыхнул свет.
Его сияние не озарило никаких вещественных предметов, – создавалось впечатление, что в плотном коконе тьмы проделали круглую дыру и теперь в нее бил ослепительный луч фонарика.
Мысленный взор Элизабет инстинктивно потянулся к этой отдушине, она напряглась, пытаясь разглядеть, что находиться там, за ослепительным пятном… и это получилось.
Зрение и слух вернулись одновременно, но образы, проникшие в сжавшийся перепуганный рассудок, не принесли облегчения.
– Элизабет ты видишь меня?
Да, она видела.
Огромный нос, влажные шевелящиеся губы, такие отвратительные искаженные, большие, что они внушали только дрожь омерзения и панический страх.
Они шевелились, изрыгая вместе с оглушительными словами капельки слюны.
– Джордж, отодвинься от видеокамеры, – раздался еще один голос. – Не надо так близко. Не видно ничего кроме твоего носа и рта.
Огромные черты лица вдруг резко начали отдаляться, открывая панораму множества компьютерных блоков, но это уже не играло роли, образы не несли ни понимания, ни облегчения, – она сжалась как мышка, пытающаяся укрыться от ястребиного взора, притихла, слушая оглушительные удары, – это Ваймонт убрав лицо от камеры, постучал пальцем по сеточке чувствительного микрофона, и пробурчал:
– Бесполезно Стивен. Смотри, активность совсем исчезла. Ничего не работает. Давай заканчивать на сегодня.
– Да, пожалуй. – Согласился второй голос. – Сейчас запущу программу-сканер, может она зафиксирует изменения.
– Камеру выключать?
– Как хочешь.
Ослепительное пятно света погасло. Опять сжавшийся рассудок Элизабет окружила непроницаемая тьма, но спустя неопределенный промежуток времени в черноте вдруг стали проявляться тонкие пульсирующие нити. Они возникли с разных сторон, вычерчивая сложный неповторимый узор.
Алая паутина приближалась, грозя вот-вот коснуться ее самой.
Элизе уже не было страшно. Она не понимала, что на самом деле происходит с ней, но эмоции перестали довлеть над рассудком.
Внезапная смена ощущений убрала давящее чувство дискомфорта. Алые нити приближались, и она вдруг с несвойственной пятилетнему разуму ясностью подумала, что нельзя позволить им прикоснуться к себе.
Одна беда, – она не знала, как защититься.
Естественной реакцией ребенка на приближающуюся опасность было бегство. Элиза по прежнему не ощущала своего тела, но проснувшийся страх, помноженный на неистовое паническое желание, – во что бы то ни стало уклониться от соприкосновения с алой, пульсирующей во тьме паутиной, – вдруг привели к неожиданному эффекту: она почувствовала как неведомая сила, схожая с ураганным порывом ветра, вдруг потянула ее прочь, увлекая в черный, узкий тоннель.
Мысленно вскрикнув, она вдруг поняла, что находиться в каком-то ином месте. Чернота по-прежнему окружала ее, но алые нити исчезли, а пространство вокруг наконец-то приобрело зримый объем.
Разум ребенка быстро меняет знаки восприятия, – Элиза только что собиралась плакать, но теперь, со сменой обстановки, ей вдруг стало любопытно: что за тусклые пятнышки света висят в темноте, словно маячки? Именно они создавали иллюзию объема, но как добраться туда?
Ясно как: нужно захотеть. Пластичный рассудок девочки, еще не окосневший в стереотипах и комплексах, уже усвоил опыт мгновенного перемещения, и повторить его не составило труда. Взрослый вряд ли проделал бы подобную операцию, но Элиза непринужденно потянулась к ближайшему пятнышку, и, оказавшись подле него, вдруг увидела огромный сумеречный зал, который был похож на амфитеатр древних римлян, о которых ей рассказывала мама.
Она долго всматривалась в сумрак, пока среди серых контуров ее взгляд не стал различать знакомые предметы.
Ими оказались компьютеры.
Мышление человека ассоциативно, и память Элизабет, отталкиваясь от внешнего вида системных блоков, мгновенно возродила образ доброй молодой учительницы, которая разучивала с ними непритязательные стишки, где сухие значение логических операторов приобретали понятное звучание, не теряя при этом своего смысла.
False– неверно, значит – ноль.
True– вот истина, здесь единичка…
Весело.
Разум защищался. Элиза не осознавала этого, ее первые шаги, робкая поступь мысли по многочисленным нейроподобным сетям резервного зала, куда инстинктивно ускользнул перепуганный рассудок девочки, дал начало стремительному процессу взросления, но не морального, а информационного.
У нее больше не было тела, остались лишь воспоминания о нервных реакциях на то или иное событие, поэтому страх, горечь, растерянность недолго владели разумом.
Ознакомительная версия. Доступно 20 страниц из 98
