А недавно он был в ней самой и совершил чудо. И он принадлежит ей. Удивительно, не правдоподобно, но он ей принадлежит!
Мэг не могла удержаться и, снова протянув руку, рискнула погладить его обнаженное плечо. Она жена Сакса.
Любовница Сакса. Быть может, уже сейчас в ней зреет его ребенок, а это означает…
— Проснулась? — тихо спросил он. Мэг отдернула руку.
— Да.
— Что случилось?
— Ничего.
Он притянул ее к себе.
— Жалеешь, что мы были вместе?
Оказавшись в такой близости от него, Мэг снова ощутила желание.
— Как раз наоборот.
— Замечательная женщина. — Он уткнулся носом ей в шею. — Тогда почему ты говоришь так, словно что-то случилось?
Помолчав немного, Мэг ответила:
— Я подумала о том, что, быть может, уже понесла. А беременную женщину ведь не повесят?
Он легонько ущипнул ее.
— Не будь дурочкой. Никто и пальцем не тронет графиню Саксонхерст.
Однако Мэг прекрасно понимала, что есть вещи, неподвластные аристократическим условностям.
Сакс крепче прижал ее к своему сильному горячему телу.
— Ну ладно. Пора поговорить. Мне нужно знать все в подробностях. Расскажи для начала о волшебной статуэтке.
— Не думаю, что начинать нужно с нее.
— Глупышка. А с чего же?
— Поверь мне, Шила вовсе не глупость.
— Когда мы получим ее обратно, ты покажешь мне, как она действует. Тогда я поверю.
— Я никогда в жизни больше не прибегну к чарам Шилы. Почему ты не хочешь, чтобы я рассказала тебе о том, что произошло у сэра Артура?
— Хорошо. Но ты ведь пошла туда, чтобы забрать статуэтку.
Мэг вздохнула. Он был прав. Обойти молчанием Шилу никак не удастся, но и всю правду рассказывать нельзя. Мэг поежилась.
— Обещай, что не станешь на меня сердиться.
Он поцеловал ее в висок.
— Я не буду на тебя сердиться. Даже если это ты убила сэра Артура.
— Я его не убивала!
— Уверен, что он заслуживал смерти. Отвратительный тип. Так что я не стану сердиться, что бы ты ни сделала.
— Ха! Каждый раз, когда кто-то тебе возражает, ты превращаешься в монстра и крушишь все вокруг.
Сакс чуть-чуть отодвинулся и поцеловал ее в губы.
— Нет, Мэг, нет. Не надо так обо мне думать. Тебе я никогда не причиню вреда. Я вообще никогда никому не причинил вреда. Я даже не боксирую. Ради спортивного интереса только фехтую и стреляю из пистолета по мишеням. — Помолчав немного, он добавил:
— Думаю, мне нужно тебе все объяснить.
Мэг прижала ладонь к его щеке и почувствовала колючую щетину. Интересно, как он выглядит небритым и непричесанным? Наверняка восхитительно.
— Тогда начинай.
Граф поцеловал ее ладонь.
— Единственный человек, который когда-либо действительно вызывал во мне гнев, — это герцогиня Дейнджерфилд. Меня приводит в ярость само упоминание о ней.
Эту ярость Мэг и сейчас слышала в его голосе и хотела было опять возразить, что нельзя позволять себе таких эмоций. Однако поняла, что в настоящий момент лучше не затевать дискуссий.
— Я сам ненавижу свою вспыльчивость, — продолжал граф. — Но если я сдерживаюсь, становится еще хуже. — Он рассмеялся. — Для слуг это настоящее представление. Они расставляют в моей спальне разные уродливые предметы, а я их непременно разбиваю. Но это позволяет мне разрядиться. Думаю, не так уж глупо придумано.
— Но в этом случае тебе приходится жить в окружении уродливых вещей, — возразила Мэг. — Это само по себе способно озлобить.
— От привычек трудно избавиться. — Он чувственно потерся щекой о ее ладонь. — Я надеялся большую часть времени проводить в апартаментах своей жены. Тем более что именно у нее на стене висит моя любимая картина.
— Которая? — спросила Мэг, хотя уже и сама догадалась.
— Вермеер.
— Она прелестна! Такой покой, такой мир. Не думала, что она тебе нравится.
— Должен тебе сообщить, что я люблю также Тернера. И Фюсли.
Мэг рассмеялась. Мистер Чанселлор был прав. Сакс — это Сакс.
Граф тем временем шаловливо терся носом о ее ладонь.
Рука у Мэг блаженно расслабилась, тем не менее она сказала:
— Не соблазняй меня снова, Сакс. Нам ведь нужно поговорить. — В этот миг словно в предупреждение начали бить часы на церкви святой Маргариты. Мэг насчитала десять ударов. А ей казалось, что уже глубокая ночь.
Сакс лизнул ее ладонь.
— Я могу одновременно и соблазнять, и разговаривать.
— Зато я не могу одновременно слушать.
Он рассмеялся и отодвинулся.
— Ну что ж, давай лежать на расстоянии и постараемся быть благоразумными. И помни, Мэг, — он еще раз поймал ее руку и поцеловал, — я обещаю, что не буду сердиться. Независимо от того, что ты сделала. Обещаю.
— Почему?
— Потому что ты моя жена. Так что расскажи мне всю правду.
Мэг вдохнула аромат его теплых губ, прижавшихся к ее пальцам, и представила их на своих губах, с грустью подумав: «Мог бы сказать, что его терпимость проистекает из любви». Она начинала бояться, что всерьез влюбляется в него. Это ставит человека в очень уязвимое положение, особенно если любовь безответна.
— С чего же начать?
— Расскажи о своем визите к сэру Артуру.
* * *
Едва успели принести чай, как Прингл ввел хромого лакея. Лора вспомнила, что его зовут Кларенс.
— Мне очень жаль, — сообщил он, — но известие о вдовствующей герцогине оказалось правдой. Там дежурят два доктора, и на улице разбросана солома, чтобы приглушить шум.
Лора и Джереми обменялись тревожными взглядами, испытав одинаковую неловкость. Герцогиня была старой женщиной и, совершенно очевидно, злобной, но все же Лора пожалела о своих подозрениях и резких словах брата.
Дафна встала:
— Тогда мне, конечно, нужно к ней идти.
— Я прикажу заложить карету, — сказал Прингл и вышел.
— Тебе удалось еще что-нибудь узнать? — спросил лакея Джереми.
— Понимаете, сэр, — теперь, когда дворецкий ушел, Кларенс заговорил непринужденнее, — я там порасспрашивал кое-кого. Герцогиня путешествует со своими слугами, так что гостиничная обслуга мало что знает о том, что происходит в ее номере, но все интересуются, когда и как исчезла леди Дафна. А кое-кто вспоминает о еще одной молодой женщине, которая была у герцогини. Говорят, — добавил он, улыбаясь и подмигивая, — что видели, как от «Квиллера» шла какая-то сомнительная пара.
