Он напрягся, готовясь к столкновению. Клинки отступника уже завращались, вспенивая розовую от крови воду, и командор был готов ощутить, как они вспарывают его броню и погружаются в плоть.
Собрав всю свою силу, Сарпедон нанес удар. Магистр проплыл чуть выше, чем рассчитывал Теллос, и мечи прошли ниже тела, завершив уничтожение бионической лапы. Силовой посох промчался мимо плеча отступника и ударил в опору моста.
Энергетический контур доспехов Сарпедона вспыхнул белым огнем, когда ментальная мощь магистра хлынула через посох в опору. Весь гнев, все раздражение, все чувства, какие он когда-либо испытывал, были вложены в один этот удар.
Сталь и рокрит взорвались. Всем своим весом опора моста обрушилась в реку, заваливаясь на двух десантников.
Сарпедон вновь вонзил когти в рокрит, отталкиваясь всеми семью уцелевшими лапами от падающей колонны. Но тело Теллоса, с чрезмерно разросшейся мускулатурой, оказалось недостаточно поворотливым, чтобы вовремя уйти в сторону. Отступник потянулся было к ноге магистра, чтобы схватить того, притащить обратно и заставить разделить общую судьбу, но мутации сделали Сарпедона слишком быстрым.
Теллос исчез под черной тучей обломков, когда его вначале придавила опора, а затем и сам обрушившийся без нее Карнакский мост.
Стоя на южном берегу, апотекарий Паллас увидел, как рушится мост, обваливаясь возле самой сторожевой башни. Просела вся центральная секция, а удерживающие ее тросы лопались, издавая похожие на выстрелы хлопки. Через некоторое время весь этот участок обвалился и рухнул в реку, подняв над поверхностью воды фонтан брызг и пыли.
На мгновение воцарилась относительная тишина. Затем Паллас услышал, как что-то движется в воде прямо под его ногами. Опустив взгляд, он увидел, как паучья лапа высовывается на высокий берег, вонзая коготь в рокритовую поверхность. Затем появилась рука и еще одна лапа, а следом, наконец, над водой показался сам Сарпедон, царапая когтями стену канала.
Апотекарий нагнулся и, поймав руку магистра, вытянул того на берег.
— Благодарю, брат Паллас, — произнес Сарпедон, тяжело дыша.
— Ты ранен?
— Да. Но ничего слишком серьезного. А еще мне понадобится новая нога. — Магистр указал пальцем на остатки бионической конечности, превратившейся в изрубленный огрызок.
Паллас оглядел Сарпедона сверху донизу: броня командора несла на себе следы многочисленных ударов цепными мечами, в кирасе зияла широкая пробоина, были заметны десятки незначительных ран в тех местах, где атаки Теллоса смогли пройти сквозь керамит. На паучьих лапах также красовались порезы. Но космодесантники переживали и худшие травмы.
Сарпедон повернул голову к северу города, заметив, что на месте колонны темной магии теперь кружит белый вихрь, пронизанный молниями.
— Великолепно. Похоже, что и командор Рейнц справился со своей задачей.
Из сторожевой башни выскочил Люко.
— Магистр! — Сержант махнул рукой в сторону реки, где вода все еще бурлила над обрушившимся мостом. — Он мертв?
Сарпедон проследил за взглядом Люко.
— Возможно, что и нет. Но у меня есть вера.
— Думаешь, Император прикончит его за нас? — Сержант с циничной усмешкой приподнял бровь.
— Нет, — ответил Сарпедон. — Просто я верю в Его Инквизицию.
Через два часа после того, как варп-портал начал схлопываться, в Грейвенхолде ожил каждый из коммуникаторов. Переносные воксы, лежащие на телах погибших гвардейцев и внутри выжженных танков, переносные станции Испивающих Души и Багровых Кулаков… даже системы, установленные на борту кораблей, находящихся на орбите.
И из всех динамиков раздавался один и тот же голос. Говорил технодесантник Лигрис, главный специалист Испивающих Души и де-факто капитан «Космического скитальца», именуемого «Сломанным хребтом». Он выходил на близкую орбиту, чтобы спустить транспорты, и любому имперскому кораблю, желавшему схлопотать ракету, достаточно было оказаться у него на пути.
Следом за «Сломанным хребтом» увязалось судно Багровых Кулаков — ударный крейсер «Вестник Дорна». Но «Вестник» быстро сообразил, что единственный корабль его класса не сумеет оставить на поверхности «Космического скитальца» даже серьезной царапины, не говоря уж о том, чтобы уцелеть под ответным огнем его многочисленных орудий. Хоть Испивающие Души и были ненавистными врагами Багровых Кулаков, «Вестник» отошел назад на почтительное расстояние, позволив «Сломанному хребту» удалиться, прежде чем прислать «Громовые ястребы», чтобы эвакуировать командора Рейнца и его людей.
Рейнц был взбешен. Он рассчитывал, что «Вестник Дорна» принесет себя в жертву ради того, чтобы еще хоть на несколько часов задержать Испивающих Души в Грейвенхолде, предоставив ему шанс добраться до врага. Он даже отправил запрос непосредственно магистру Кантору, который напомнил Рейнцу, что тот потерял священное знамя Второй роты и больше не может требовать от своих боевых братьев идти на смерть.
Последний из «Громовых ястребов» Багровых Кулаков, следуя запросу Инквизиции, пролетел над трущобами и оказал помощь группе гвардейцев, сражавшихся против своры демонов, проникших в город через варп-портал. «Громовой ястреб» подобрал лорд-генерала Рейнхарда Ксария с крыши наблюдательной вышки арбитров. Окружавшим его солдатам пришлось силой запихивать своего командира в спасательное судно Багровых Кулаков, впоследствии они утверждали, что тот требовал оставить его и дать погибнуть.
Тринадцать суток спустя после того, как «Сломанный хребет» совершил прыжок в варп, а Багровые Кулаки покинули систему, в ней появился личный флот инквизитора Ахенобарба, объявившего Энтимион IV Diabolis Extremis. К тому времени варп-портал захлопнулся, утянув за собой основную часть Грейвенхолда и нанеся реальности тяжелую рану, сочащуюся демонами и энергиями, бившими в атмосферу. Планету, подобно солнечной короне, окружало зарево варпа, а в развалинах города и окрестных лесах поселились чудовищные твари. Энтимион IV был определенно болен, и лекарство существовало только одно.
Главнокомандующий Ксарий приготовился к вынесению приговора. Инквизитор Ахенобарб, с ног до головы закованный в позолоченную энергетическую броню, которую носил как знак своей власти, опустился на стоящий напротив лорд-генерала тоже позолоченный трон на приемной палубе своего флагмана.
Ксарий не был закован или заточен в камере, но все равно оставался узником. Личная стража Ахенобарба, набиравшаяся из ветеранов женских полков Гвардии, с превеликой радостью расправилась бы с лорд-генералом. Он присел на кушетку и проводил взглядом циклонические торпеды, выпущенные крейсерами инквизитора и несущие правосудие Императора умирающей планете.
— In Exterminatus Extremis, — нараспев произнес Ахенобарб, и его глубокий металлический голос грохотал, вырываясь из ротовой прорези маски. — Domina, Salve Nos.
— Лучше бы я так и остался на этом куске камня, — угрюмо пробормотал Ксарий.
