— О, спасибо! — простодушно воскликнула Эмили. Маркиз отвернулся от девушки, но наткнулся взглядом на взгляд миссис Флур, которая с трудом встала с кресла и наблюдала за ним с явным подозрением. Ротерхэм улыбнулся ей:
— Не волнуйтесь, мадам. Все, что вам хотелось бы сказать мне, и многое другое уже было брошено мне в лицо, но это еще не конец. Я в восторге от того, что познакомился с вами. Надеюсь, что, возможно, уже в следующем году я буду иметь удовольствие принимать вас и, конечно, вашу внучку в Ротерхэм-Хаус. Кстати, не посылайте объявление в газеты. Я избавлю вас от необходимости делать это и сам пошлю объявление, которое убедит общество в моем отвратительном обращении с Эмили, что, признаюсь, является правдой.
— Ах, вот как? Какая наглость! — возмутилась миссис Флур. — Что же, мне жаль ее, вот и все!
— Да, Горинг, когда вы приедете в Лондон, загляните ко мне, и мы с вами побеседуем. Кстати, расскажете мне, как вам понравилось заботиться о леди Серене — от души вам сочувствую.
Короткий поклон — и лорд Ротерхэм исчез. Спустя час лакей Фанни ввел его в дом на Лаура-Плейс. В гостиной он обнаружил дворецкого, зажигавшего свечи в настенных канделябрах.
— Прекрасно, Либстер! Пойди и скажи леди Серене, что, хотя ты и не пускал меня, я все равно здесь и желал бы встретиться с ней немедленно.
— Милорд, — сказал дворецкий, виновато покашливая, — ее светлость сообщила мне, что если ваша светлость переступит порог этого дома, она удалится ужинать в спальню.
— Она так сказала? Тогда иди и сообщи ее светлости, что, если она ко мне не спустится, я сам поднимусь к ней.
— Да, милорд. Если вы настаиваете… — сказал Либстер и ушел.
Дворецкий не вернулся, зато через пять минут в гостиную ворвалась Серена. Щеки у нее пылали, а глаза горели свирепым огнем, что не очень сочеталось с ее сизовато-серым платьем.
— Как ты смеешь передавать мне через моих слуг свои наглые послания? — гневно выкрикнула она.
— Я подумал, что только таким образом выманю тебя сюда.
— И очень скоро ты пожалеешь, что сделал это. Если ты думаешь, Айво… — Она не договорила.
Ротерхэм грубо схватил Серену и жадно впился в ее губы. Несколько мгновений она отчаянно боролась, чтобы высвободиться из его тисков, а потом внезапно обмякла и, казалось, растворилась в его объятиях. Маркиз стиснул Серену еще крепче, позволяя ей лишь глотнуть воздуха. Наконец он оторвался от ее губ и посмотрел девушке в глаза:
— Ну что, красавица, вздорная колючка? Еще не закончила браниться?
Та покоилась в объятиях Ротерхэма, положив голову ему на плечо и поглядывая на маркиза из-под изогнутых ресниц.
— Ты отвратительный человек! Невоспитанный, бесстыдный, властный, эгоистичный, надменный — как же я ненавижу тебя! — Она вздохнула. — И как ты меня ненавидишь! Меня словно тигр помял. Ты еще и сумасшедший к тому же! Ты ведь никогда так не радовался, как в тот миг, когда от меня избавился. Признайся! Все эти годы…
— Верно, — согласился Ротерхэм с готовностью. — Я поклялся тогда, что больше никогда в жизни не позволю тебе доводить меня до безумия своим упрямством, своеволием, своим невыносимым поведением. Но все было тщетно! Серена, неужели ты не понимаешь? Я думал, что вырвал тебя из своего сердца. Думал, что ты стала для меня просто дочерью старого друга… до тех пор, пока… Зачем ты сделала это, Серена? Какой безумный каприз подвигнул тебя на это?
— О Господи, сама не знаю! Айво, я действительно почувствовала что-то, когда вновь увидела его… Я ощутила себя вновь девятнадцатилетней девчонкой. Может, потому что мне в те дни было так одиноко. Может, потому что Гектор все еще так любил меня, считал меня богиней, это мне льстило… О, Айво, он боготворил меня, а ты никогда этого не делал, могу поклясться!
— Да, я тебя не боготворю, — насмешливо ответил Ротерхэм. — Я принимаю тебя за то, что ты есть, моя очаровательная мегера! Но я не могу существовать без того, что ты есть! Я видел, как этот бедняга майор тебя боготворит и закрывает глаза на все твои недостатки. Я жалел его и в то же время презирал, потому что меньше всего ему нравилось в тебе то, что как раз достойно восхищения. Я не обещаю тебе легкой жизни, девочка. Ты будешь вместе со мной брать любые препятствия, и плечом к плечу мы их с тобой преодолеем! — Он почувствовал, как по ее телу пробежала легкая дрожь, рассмеялся и снова поцеловал Серену. — Ты можешь, если захочешь, поджечь все графство, но тебе не удастся подчинить меня себе, даже если мы будем воевать друг с другом с восхода до заката.
— Ах, Айво, Айво! — прошептала Серена, уткнувшись лицом в его плечо.
Казалось, она боролась сама с собой. Наконец, она подняла на него глаза:
— Я не могу… Я не должна. Это слишком низко! И потом, что бы подумал папа о таком моем неджентльменском поведении? Айво, я была для Гектора прекрасным сном.
— От которого он очнулся, поверь мне! — сухо ответил Ротерхэм. — Господи, Серена, какая же ты глупая! Перестань лепетать всякий вздор, и я постараюсь открыть тебе глаза. Неужели ты не видишь, что происходит у тебя под носом? Твоя детская любовь не желает быть твоим мужем. Он мечтает стать твоим свекром!
Серена, нахмурив брови, уставилась на него. Потом вдруг начала хохотать. Маркиз снова ее поцеловал, но, услышав легкий шорох, взглянул поверх головы Серены на дверь. Майор Киркби, незаметно вошедший в комнату, стоял, держась рукой за дверь, и смотрел на них.
— Мистер Киркби, я не прошу у вас прощения, — сказал ему маркиз. — Я просто возвращаю себе свою собственность.
Серена выскользнула из его объятий и, подойдя к майору, протянула ему обе руки.
— Прости меня, Гектор! Я так бесстыдно использовала тебя. Думаю, я самая легкомысленная негодяйка на свете!
Он взял ее руки в свои и поцеловал их.
— Но не такая легкомысленная, как я. К тому же я еще и полнейший идиот! Серена, моя дорогая, я желаю тебе счастья. Ты даже восхитительнее, чем я думал.
Она улыбнулась:
— Только я не дорога тебе. И ты самый добрый из всех мужчин, но я не люблю тебя.
Майор продолжал держать ее за руки.
— Есть кое-что… Не знаю, как тебе сказать, — грустно признался он, слегка покраснев при этом. — Наверное, я выгляжу круглым дураком…
— Я уже сказал ей! — вмешался Ротерхэм. — Мне даже не нужно желать вам счастья, майор, вы будете очень счастливы и без моих пожеланий. — Он крепко пожал руку мистера Киркби и добавил со своей обычной ироничной улыбкой: — Вы признаете наконец, что я был прав, когда сказал семь лет назад лорду Спенборо, что вы с Сереной не подходите друг другу. Когда я встретил вас снова в этом доме, то был готов возненавидеть, однако к концу вечера я уже искренне вас жалел. Вы, Киркби, слишком хороши для такой сварливой особы.
— Как это похоже на тебя! Как похоже! — воскликнула Серена. Она посмотрела на дверь. — Фанни! Глупенькая моя Фанни, почему же ты давным-давно не попросила меня отпустить Гектора на свободу? Дорогая, вы ведь просто созданы друг для друга!
