— Нет, Кельда, не рассказывали. Вы вообще очень мало говорили о своей семье.
— Вы уже догадались почему, правда? Вы уже знаете?
— Знаю ли я, что случилось с вами в детстве? Нет, не знаю. Не имею ни малейшего понятия. Допускал ли такую возможность? Да, конечно. У каждого из нас своя история.
Она замолчала. На протяжении последующих двух минут никто из нас не произнес ни звука. Она даже перестала растирать ноги. Что это было: раздумье или побег от реальности? Я не знал.
Если бы меня попросили высказать мнение, я бы сказал, что Кельда пытается найти возможность переменить тему, не дать мне заглянуть в ее прошлое. Я бы сказал, что ее психологическая оборона так же эффективна, как и ее отшлифованные многочасовыми тренировками навыки владения оружием.
И я бы ошибся.
— У нас возле дома росло дерево. И отец соорудил на нем что-то вроде домика для меня и моей младшей сестры. В этом домике была крыша из шифера, занавески на окнах и даже коврики на полу. Мы проводили в нем все свободное время.
Дерево стояло так близко, что я могла залезть на него прямо из окна спальни. Иногда я тихонько пробиралась по ветке и пугала сестру, когда та играла одна. Один раз…
Произнеся «один раз», Кельда не сделала паузу.
Она остановилась.
Ничего не оставалось, как слегка подтолкнуть ее.
— Продолжайте.
Моя пациентка тяжело вздохнула.
— Мне было тогда двенадцать, сестре восемь. Однажды, однажды вечером, после обеда, я прокралась в наш домик и увидела… В общем, с ней там был парень из соседнего дома. — Она закрыла глаза. — Остальное вы знаете.
— Нет, не знаю.
Кельда открыла глаза и посмотрела так, словно собралась прожечь меня взглядом. Мне даже захотелось отодвинуться.
— Я вытолкнула его из домика. Он свалился на землю и сломал шею. Вот и все.
— Вы спасли ее?
— Шутите? Я опоздала. Всегда опаздываю. Но я наказала его. После того дня он уже не мог ходить. Не сделал больше ни шагу.
Все ясно. Плохой сосед нападает на маленькую девочку. Виновный наказан.
Все ясно?
Вряд ли.
— Это ведь еще не все, верно? — спросил я.
— Что?
— Его парализовало. Но это еще не все, верно?
Кельда кивнула:
— Вы правы. Не все. Парень повредил голову. Не мог разговаривать. Не мог общаться.
Огонь в ее глазах потух, голос отдавал холодом.
Очень часто самой важной частью моей работы является констатация очевидного. Что я и сделал.
— Это означает, что он так и не смог рассказать, почему это сделал. Не смог рассказать, что его заводит.
— Не смог.
— И потому у вас осталось чувство… какое?
Желваки скул напряглись. Но лишь на мгновение.
— Итак, Том Клун не имеет никакого отношения к смерти Джонс, — бесстрастно произнесла она.
Смена направления произошла так быстро и внезапно, что я почувствовал себя игрушкой некоей нечеловеческой силы.
— Нет. Выходит, что нет. Вы сменили тему, Кельда.
— Неужели? В таком случае…
В кармане зазвонил телефон. Я предположил, что это Лорен, которой хочется знать, куда запропастился ее муж, поэтому, несмотря на остроту терапевтического момента, позволил себе отвести взгляд от Кельды и взглянуть на экран.
— Извините, но, учитывая обстоятельства, мне придется ответить.
— Понимаю.
Я поднялся, вышел из-за стола и повернулся спиной к Кельде. Конечно, можно было бы выйти в коридор, но мне не хотелось оставлять пациентку наедине с журналами учета и папками.
— Привет.
— Понял, что это я, да? — спросил Сэм. — Не люблю определители. Послушай, я тут подумал и решил, что тебе будет интересно кое-что узнать. Насчет того полицейского из округа Парк. Это некий Боннет, Джордж Боннет, но себя он называет Хоппи. Уж и не знаю почему. В общем, посидел он часа три, помолчал, подумал, а потом взял и признался в убийстве Айви Кэмпбелл.
Я открыл рот. Закрыл. Снова открыл.
— Ты ведь шутишь, да?
— Не шучу. Ребята из службы шерифа немного надавили на него. Не очень сильно. Ладно, без «не очень». Короче, он заговорил. Сначала рассказал о том убийстве, а потом отвел нас к шахте и показал, где убил своего друга, другого копа из округа Парк… секундочку… да, парня по имени Прехост. Признался, что застрелил его и сбросил тело в старый ствол. Достать его оттуда — это еще надо будет постараться.
— Так он убил своего друга?
— Да. Похоже, они вдвоем вели наблюдение за Клуном, хотели поймать его на чем-нибудь и отправить туда, откуда он вышел, но… Тут начинается что-то странное. Наткнулись в лесу на что-то вроде тюрьмы, и Клун рассказал им, что его похитили и пытали. Нес какую-то чушь про пчел, змей и напалм. Признаюсь, ничего подобного я в жизни не слышал.
— Но относительно убийства Айви Кэмпбелл сомнений нет?
— Боннет во всем признался, если ты это имеешь в виду. Я сам слышал. Насколько это верно? Кто знает? Но ребята, которые давно общаются с Хоппи, говорят, что он на такое способен. Да и зачем было сознаваться, если это не так? Не вижу причин.
— А второй, Прехост? Тоже? Он тоже причастен?
— Хоппи сказал, что нет. По его словам, Прехост все время верил в виновность Клуна. Хоппи избавился от напарника, потому что испугался. Подумал, что тот парень, который мучил Клуна, может узнать что-то лишнее и рассказать Прехосту, а уж тот сообразит, как оно было на самом деле.
— Ну и ну…
— А ты об этом ничего не знаешь, Алан?
Голос Сэма слегка изменился.
К счастью, я действительно ничего не знал.
— Мне известно только то, что рассказал Бока. То, что он, наверное, рассказал и тебе. Про похищение, проволочный забор и урок страха. Про пчел и змей. И еще бензин. Да, он говорил что-то про бензин. Помнишь, когда я тебе звонил, то упоминал про бензин?
Я оглянулся через плечо на Кельду, которая даже не притворялась, что наш разговор ее не интересует.
— Что? — прошептала она одними губами.
Я вышел в коридор и закрыл за собой дверь, пожалев, что не сделал это минутой раньше.
— Бока — отличный парень, — сказал Сэм. — Мне он понравился. Все подтвердилось. Мы нашли емкость с самодельным напалмом. Пришлось вытащить из постели специалиста-химика. Но я спрашиваю о другом. Ты и вправду ничего не знал о Хоппи и об убийстве той девушки, Айви Кэмпбелл? Это для тебя новость?
— Я совершенно ничего не знал.
— Хоппи утверждает, что парень, тот, которого убил Клун, болтал насчет еще одного старого убийства. На Гавайях. Ты что-нибудь знаешь?
