о стенку, Джуро сидел, не двигаясь, и глядел в костер. Сильнейший ливень, настоящая буря, стеной закрыли выход из пещеры. То здесь, то там по земле бежал бойкий дождевой ручеек. К нам подошел Аки с перевязанной рукой, Каори приветственно улыбнулась мне и тут же зашипела – ее лицо закрывала повязка. Все живы. Как бы мне ни было страшно и больно, я была рада вновь видеть их. Я уже не надеялась на такую милость от богов, которые, очевидно, ненавидели меня.
Они опустились напротив огня, и все ханъё замерли, ожидая объяснений.
– Бог-Ворон вернулся. Я не смог помешать ему, – глухо признался Джуро. Я потянулась, накрыв его ладонь своей.
– Мы не помешали. Я тоже… виновата. Я должна была сохранять бдительность, если бы не моя кровь…
– Ну, раз такие разговоры пошли, то я тоже виновата, – ответила Каори, легко пожав плечами, – только пока не знаю в чем. Но раз все извиняются, то, Аки, твоя очередь.
– Из-за моей медлительности многие погибли. Из-за моей невнимательности наместник смог дойти до камфорного дерева. Этого я не смогу себе простить. Я готов принять наказание.
Ямауба тяжело вздохнула, закрыв лицо пиалой.
– Жизнь плетет судьбы, глядя на качество нитей. Только сильные становятся ее полотном. Так должно было произойти, – ямауба кивнула своим мыслям. – Жизнь – это цикл. Возвращение Ворона было неминуемо, как весенний паводок.
– Что ты имеешь в виду? – нахмурился Аки. Джуро выдал свое раздражение и согласие взмахом хвоста. – Что это все бессмысленно, так?
– Нет, конечно. Нам надо его остановить, иначе небесам станет больно. И вы его остановите. Но не здесь. А может, и здесь. Не знаю пока, – ямауба пожала плечами и оглядела нас, пожевав губами.
– Это возможно? – спросила я. Она кивнула.
– Ну, пробудился он и пробудился. Когда-то давно твоя прародительница успешно его запечатала. Почему бы истории не повториться? Ведь жизнь – это…
– Цикл, ага, да. Мы все поняли, – Каори ухмыльнулась и снова глухо мяукнула от боли. Горная ведьма салютовала ей пиалой и повернулась к Джуро.
– Как я понимаю, Джуро, ты хочешь отправиться за ним?
Лис сидел, запрокинув голову и прикрыв глаза. Его грудь тяжело поднималась и опускалась. Некогда белое кимоно было покрыто копотью. Кажется, его энергия была на исходе, и он казался почти спящим. Я погладила костяшки его пальцев, ощущая под рукой жесткие волоски лисьей шерсти, что тут и там покрывала его тело. Видимо, потребуется какое-то время, прежде чем он примет свой облик окончательно.
Но его голос прозвучал громко и уверенно:
– Да.
– Ох уж эти Хранители и их чувство долга, – проворчала Каори, кутаясь в верхнее платье. Ямауба указала на меня скрюченным пальцем.
– А ты, конечно, последуешь за ним?
Я кивнула и сильнее сжала ладонь Джуро. Его большой палец щекотно пригладил венки на моем запястье.
– И тут у нас первая проблема. Джуро не может покинуть Море Деревьев. А Бог-Ворон вряд ли настолько глуп, что будет оставаться под его кронами, верно говорю? – Мы все кивнули. – Пока Джуро – ками, он не может покинуть место своего служения и поклонения…
Ямауба замолчала. Мы напряженно переглянулись, почувствовав какое-то напряжение за последними ее словами, но горная ведьма молчала, глаза ее остекленели, и мне показалось, что она уснула. Или умерла? Каори легонько потыкала ее пальцем в плечо. Древняя ведьма вернулась к нам с сиплым вздохом, будто поднялась с глубины.
– Да… Да, это может сработать. Может же? Не знаю. Никто так не делал. Но может же?
– Говори уже, – процедил Джуро.
– Возможно, есть способ. Ты сможешь уйти отсюда, если перестанешь быть Хранителем. Но у Леса должен оставаться Хозяин. Кто-то должен будет занять твое место.
– Так просто? Нужен желающий стать ками, и все, Джуро может пойти куда угодно? – Каори усмехнулась. Я тоже не доверяла ее словам.
До этого горная ведьма говорила мне о том, что божество уничтожает своего владельца изнутри, занимая его тело. Ничего не остается. И если ками покинет тело Джуро, что с ним будет?
Сможет ли он ходить, говорить? Сможет ли сражаться, будет ли хотеть того, что хочет Джуро сейчас?
Будет ли он по-прежнему любить меня?
Боги, я думаю совсем не о том. Весь мир под угрозой. Какая разница – два сердца во всем этом мраке.
Сможет ли Джуро, лишенный сил ками, остановить древнего бога?
Все эти сомнения я читала на лице Джуро. Страх.
– Непросто. Кажется, что просто, но нет. Это очень древняя магия, – Хона потерла морщины на своих щеках, что обвисли, как жухлые яблоки. – Сначала Джуро будет хорошо, а потом очень, очень плохо. Но мы приглядим за ним, верно?
Очень плохо? Я встревоженно взглянула на Джуро.
– Я не знаю, как быть кем-то другим, – наконец тихо проговорил мой лис. – Но у меня есть долг. Не как Хранителя, а как… Я должен остановить его. Вернуть в темницу. Или убить. Неважно. Я выдержу любую боль.
– Тогда кто-то должен занять твое место.
Ямауба оглядела ханъё. За нами, озаренными светом костра, внимательно наблюдали, затихнув и прекратив свои дела, жители леса. Все понимали, что сейчас решается судьба Моря Деревьев, их дома. Даже драчливые óни сидели смирно, выпрямив спины и положив на колени ладони, следя за каждым словом ямаубы.
– Думаю, очевидно, кто должен стать Хранителем, – изрек Аки, расправляя плечи. Его глаза горели решимостью, он ударил себя кулаком в грудь. – Я стану Хозяином леса. Я готов.
– Ну и ну, – фыркнула Каори. – Ты уж определись, что ты больше хочешь: сеппуку[43] или стать ками?
Аки глухо зарычал, но кошка продолжила:
– Не много ли на себя берешь, Аки-душечка? А кто позаботится о других ханъё? А как же твои невероятные планы поднять восстание? А Харука? – она наклонилась, заглянув в глаза волка. – Твоя внучка. Ты подумал о ней?
Аки вздрогнул, а Каори рассмеялась.
– Ну нет. Нет, я не могу этого допустить. Аки должен состариться и стать старой беззубой собакой, которую будут тягать за хвост правнуки. Я стану Хранительницей, – неожиданно заявила кошка. – Если это возможно для ёкая, конечно. Меня… Меня мало что держит в этом мире, если честно. Я вообще не до конца понимаю, почему я еще тут.
Каори подняла улыбающееся лицо, рассматривая огненные блики на потолке пещеры, и мне страстно захотелось обнять ее.
– Каори… – выдохнула я. Ёкай отмахнулась от меня.
– Ну-ну-ну, не отговаривай меня. Я буду потрясающей Хранительницей! С отличным чувством юмора и подвешенным языком, в отличие от нашего чурбанчика. А, что скажешь, Джуро?
Джуро долго, внимательно посмотрел в ее глаза, склонившись
