— Мне одноклассники звонят, расспрашивают. И про Скотникова… Ведь он был другим! Как, почему, когда и он превратился в такое чудовище? Как все это объяснить?
— Нужно объяснять! — Турецкий заговорил резко и непривычно для него. — Потому что этот дракон, которого мы сегодня обезглавили, он обрастет новыми головами, вот увидите! Сегодня они эксплуатируют нашу веру в друзей, а завтра придумают новую приманку, насаженную на смертоносный крючок. И всегда — наивную надежду на бесплатный сыр. Хитроумные пиарщики напишут им новые сценарии. И новые идолы придут управлять паствой. Так что приходится постоянно напоминать людям, что они должны оставаться людьми. Такая вот тавтология. И вы более других имеете на это право. Вы свой позор смыли собственной кровью.
— Верно, Саня! Ты прав, победителей не судят! — не удержался Грязнов-старший. — Я и сам хотел так сказать… Ты меня опередил. Прошу налить! — Он поднял рюмку и торжественно произнес: — Я, друзья, хочу склонить свою почти седую голову вот перед этой молодой женщиной, которая нашла в себе силы выбраться из черной дыры лжи и предательств и вступить в бой со сворой мошенников и убийц наравне с нами, солидными мужиками-профессионалами.
— Молодец, Аня! — Мужчины потянулись к ней с рюмками. — Молоток, Анька!
— А как она берет заложников!
— Что там заложник! Она целый МУР чуть не взяла!
— А как она поет? Каллас отдыхает!
— И под пулями не испугалась…
— Что вы! Еще как испугалась!..
— Да как же ты с ними почти час наедине?
— Я потом расскажу.
— Как же ты про мышь-то сообразила?!
— Это от ужаса. Надеяться было не на кого. Только на мышь…
Мужчины смеялись. И продолжали выпивать за ее здоровье. Заботливый Голованов припас для Ани соломинку, через которую она потягивала вино.
Затем поднялся Грязнов-младший и серьезно проговорил:
— Прошу тишины! Анна Николаевна приняла участие в боевой операции с риском для жизни, а коллектив «Глории» считает, что рисковать жизнью — это работа, и не самая легкая. И она должна оплачиваться.
Он вынул из стола конверт и протянул Ане.
— Вот, Анна Николаевна, это ваша зарплата. Здесь очень приличная сумма. Хватит долги раздать и еще останется.
Аня отпрянула.
— Зачем? Я же не просила… Мы так не договаривались…
— Помолчи-ка! — сурово оборвал ее генерал Гряз-нов. — При чем здесь просила ты или нет? Ты своих товарищей отказом не оскорбляй. А то и их труд вроде как тоже ничего не стоит? А он стоит! Дороже чести и жизни ничего нет. Бери деньги, Аня! Ты их заработала!
Аня подняла глаза на сидевших за столом мужчин.
— Спасибо, ребята. Я не знаю, что сказать… — Распухшие губы дрогнули. Она поспешно поднялась и вышла из комнаты. Голованов ринулся было за ней.
— Сиди! — остановил его генерал. — Ей сейчас просто нужно побыть одной.
В последнюю неделю лета они приехали в Пушкинские Горы, остановились в гостинице и несколько дней бродили по удивительной красоты местам, где никто из них до сих пор не был.
Городское кладбище раскинулось на горке, напротив Святогорского монастыря. Огромные деревья, клены и дубы шумели листвой над могилами. Они быстро нашли могилу с Зоиной фотографией. Та улыбалась нежно и чуть печально.
Анна вспомнила, что Зоя одно время хотела переехать сюда, в заповедник. Жить среди изысканных, талантливых, благородных призраков прошлого. Что ж, она оказалась среди них.
Аня положила цветы.
— Ну вот, Зоя. Я к тебе приехала, потому что теперь могу… попросить прощения.
Сева притянул ее к себе, другой рукой обнял Светланку.
— Она тебя простила. Видишь, она улыбается? Это нам. Это тебе.
На обратном пути за рулем сидела Светланка.
— Так, хорошо! Переключай на третью, молодец! Не гони лошадей, ишь разогналась! — Как бы сердился сидевший рядом с ней Голованов. — По попе получишь!
Светланка хохотала и ничуть его не боялась.
«А они действительно подружились», — улыбнулась про себя Анна.
В этот момент машина как-то странно вильнула и стремительно въехала в глубокий кювет.
Они выбрались на дорогу. Анна ощупывала, оглядывала Светку и Севу, причитая:
— Ну что же ты наделала? Господи! Ничего не болит? Лоб рассадила! А у тебя, Сева? Боже мой, машина по самые уши в яме! И что теперь делать? Вокруг ни души! И скоро ночь!
— Спокойно, старушка, не пыли, — улыбался Голованов. — Это такая ерунда! Мы с этим справимся!
Солнце опускалось за горизонт. Гладкая лента шоссе разрезала тесные ряды деревьев. Темно-зеленые ели и тронутые первыми осенними красками березы, желтый придорожный песок — все переливалось в багряных солнечных лучах.
