нож, но псих пробормотал:
— Я устал, Императрица.
— Я… я не Императрица. Почему вы лежите в моей кровати?
Он забрался под одеяло. Хорошо устроился, ничего скажешь! Прям как у себя дома.
Хотя его голос был слаб, но в нём всё равно слышалось возмущение:
— Я устал, — произнёс он таким тоном, словно я задаю глупые вопросы. — Ты всё ещё плохо слушаешь.
— Ладно, а почему нельзя отдохнуть у себя дома? — Возможно, мне стоит опасаться сумасшедшего, но не похоже, что он сможет хотя бы встать с первого раза. Моё сердце наполнилось жалостью к нему, я убрала нож. — Я позову врача.
Он замотал головой.
— Не надо врача.
— Вы себя видели? Вы как будто на пороге смерти!
Он кивнул с серьёзным видом.
— На пороге Смерти.
Какой-то умирающий старик лежит в моей кровати. Маму хватит удар. Да, иногда я сама влезаю в неприятности, но тут я честно ни при чём!
Он вздрогнул.
— Холодно.
Во мне проснулось желание защитить старика и позаботиться о нём. Я пробормотала:
— Так… ладно. — Я достала ему дополнительное покрывало. — Сейчас принесу воды, а потом позову врача.
Я налила воду из кувшина в кружку на комоде. Посмотрела на себя в зеркало, чувствуя себя как во сне. Такое ощущение, будто я уже заботилась о ком-то в Хейвене. Но с самого детства я жила здесь только с мамой, а она ни дня в своей жизни не болела.
В голове промелькнула мысль: «Мы обе актрисы и играем свои роли».
Странно.
Я принесла кружку старику в кровати. Он ухватился за неё обеими руками, как маленький ребёнок. Уголки моих губ невольно приподнялись. Для старика он довольно милый. Как щеночек…
Стоп. Это у него тату на сморщенных руках?
Нет. Не тату.
Символы.
— О боги, вы реально тот самый Дурак!
Победитель прошлой игры. Его никто не видел целую вечность. Некоторые даже сомневались в его существовании — как будто вся игра была чьей-то выдумкой.
— А ты Императрица.
Теперь уже я не могла просто отмахнуться от его слов.
— Я её потомок, но у меня нет сверхспособностей. Вы наверняка перепутали.
Он с трудом поставил кружку на прикроватную тумбочку.
— У Императрицы есть чувство юмора.
Голову сдавило тисками, виски начали пульсировать. Я закрыла глаза, когда их защипало от слёз. Комната кружилась. Меня всю трясло от воспоминаний, наполнявших разум.
Когти-шипы. Смертельно опасные силы. Сердце, разрывающееся между Джеком и Ариком.
Я едва дышала, вспоминая своих детей: их первые слова, первые шаги, первая любовь.
Я едва удержалась на ногах, когда ко мне пришло осознание. О господи, я Эванджелин, Императрица Арканов. Я реинкарнировала в новую игру.
Жизнь Айви осталась лишь воспоминанием, все её девчачьи заботы испарились.
— Я… я всё помню, Мэтью! — Передо мной был мой друг. — Я Эви… Я всё помню. Заклинание Цирцеи сработало!
Болезненный кивок.
А значит, реинкарнация Арика тоже скоро меня вспомнит, если не уже.
Мой восторг испарился, стоило взгляду вернуться к Мэтью. В то время как я переродилась юной девушкой, он умирал стариком. В прошлой жизни я, видимо, опередила его на считанные секунды. И он застрял в этом теле.
То есть когда начнётся игра и возобновится старение, ему останется жить эти несчастные секунды?
Слёзы потекли ручьём от осознания того, что он для меня сделал.
— Ты уберёг меня от этой ужасной участи. Пришёл ко мне, когда я уже была на смертном одре, чтобы стать бессмертным вместо меня. Столько веков спокойствия и процветания — это твоё влияние на мир. Это всё благодаря тебе.
— Всё.
У меня вырвался задушенный смешок сквозь слёзы.
— Я очень скучала по тебе.
Я села рядом с ним и взяла его за руку.
— Я постоянно думал о тебе. — Он смотрел на меня своими серьёзными карими глазами. — Помогал людям вернуть надежду. Имя Эванджелин значит благая весть.
Он протянул руку и коснулся моей щеки, прямо как перед моей смертью.
Вспомнив об этом, я поняла, что потеряла семью, детей, любимого мужчину. И скоро потеряю Мэтью. Он уже не может скрыть боль.
Он страдал львиную долю тысячелетия.
— Как я могу тебе помочь?
— Времени мало.
— В городе ты сказал: «Конец — это начало». — Меня охватил страх. Я вытерла слёзы. — Новая игра вот-вот начнётся? Грядёт какая-то катастрофа, и мы должны быть готовы?
Снова.
Я мысленно воззвала к своим силам. Никакого отклика. Ни лиан, ни глифов. Вместо длинных острых когтей аккуратные розовые ноготочки.
— Как мне найти Смерть и всех наших союзников?
— Тредичи вернётся. Я привёл союзников к тебе, раз и навсегда. Ищи их во время утреннего прилива в большом порту.
Арик вернётся ко мне! Но жадной Эви этого было мало.
— Союзников? А Джек? Он тоже реинкарнировал как Младший Аркан?
— Не Аркан. Просто исключительный. — Мэтью нахмурился. — Надо было мне с ним попрощаться.
Как мы с Джеком и подозревали, та жизнь была нашим единственным шансом. Меня накрыло отчаяние, но я быстро задавила его. Сейчас не время. Мне нужно подготовиться к грядущей катастрофе… и к борьбе с врагами.
— А что с Рихтером и Зарой?
Не говоря уже обо всех остальных, кого мы победили.
— Больше никаких арсеналов.
А?
— У карт больше нет сверхспособностей? — То есть Арик больше не будет убивать прикосновением! — Погоди, а как нам сражаться без способностей?
— Конец игры. Я завершаю игру.
Я сглотнула.
— То есть я… просто обычная девушка? Всё кончилось?
— Навсегда. — С измождённым видом он добавил: — Я несу память о тебе.
Он уже говорил мне это раньше. На своей карте он несёт белую розу — один из моих символов. Мне захотелось вырастить бутон и подарить ему, но не вышло.
— А как же боги? Им ведь нужна была жертва, а нашу они не приняли… И что теперь будет с тобой?
Он смотрел мне в глаза с безграничным доверием.
— Последняя остановка.
Я забыла как дышать в ожидании, когда раскроется эта тайна. Мэтью — единственный Аркан, не переродившийся в эту эпоху мира и спокойствия.
— Мы должны были привлечь внимание богов и предложить им что-то такое, чего нам будет очень не хватать, — произнесла я неслушающимся голосом. — Ты сделал это, отмучавшись восемь веков, и теперь твоя смерть — это жертва.
— Последняя смерть. Искупление.
Слёзы снова подкатили к глазам.
— Ох, Мэтью. Ты знал, что так будет. Ты всё это предвидел.
Он увидел прямую линию в будущее. И финальной точкой был он сам.
— Я сошёл с карусели. Последний Мэтью.
Он говорил о реинкарнациях. Он больше никогда не переродится.
— Ты всё продумал.
Он
