хлева, выхватили собственные ножи. Один из них несмело выкрикнул с большого расстояния:
— Ты что делаешь, мать твою?
— А что, не видно? Очищаю мир от мусора. Таким отбросам, как вы, самое место в выгребной яме.
— Мы солдаты армии Юга! Мы имеем право по законам военного времени! А ты пожалеешь об этом!
— Неужели?
Келл все приближался, и рекруты оказались зажаты между ним и гнилым забором. Где-то сзади стенала девушка, кудахтали перепуганные куры.
— На помощь! — закричали солдаты своим товарищам, но те застыли с хмурыми или равнодушными лицами. Докурили самокрутки и двинулись вдогонку ушедшим вперед. Кто-то сплюнул в сторону злополучной фермы, но не более.
Меч Келла описал широкую дугу, задев острия ножей в дрожащих руках. Один из рекрутов вскрикнул и метнулся в сторону, другой получил удар в макушку и рухнул в грязь с расколотым черепом. Келл обернулся к сбежавшему как раз к тому моменту, когда тот получил стрелу в спину и споткнулся. Берт выпустил в него еще одну стрелу, и на этом расправу над рекрутами можно было считать оконченной.
Берт спешился и подошел к другу, Нова как всегда предпочла остаться в стороне. Огонь уничтожил уже значительный участок, языки пламени ползли по сухим колосьям в разные стороны, образуя неправильной формы пятно с черной проплешиной в центре. Воздух пропитался кровью, дымом и вонью от разодранных кишок. Девушка тихо всхлипывала над трупом отца, который застыл в смеси крови и земли. Кажется, она была не в том состоянии, чтобы обращать на что-либо внимание, так что Келл решил потушить горящее поле самым действенным и быстрым способом.
— Эй, ты как? Не ранена? — склонился над крестьянкой Берт.
Ответа не последовало. Берт обеспокоенно окинул взглядом девушку. Та хоть и была залита кровью с головы до ног, да еще и испачкалась в собственной рвоте, но серьезных травм не получила.
— Надо бы хоть в дом ее отнести, что ли, — снова заговорил Берт, и Келл согласно кивнул. — Эй, девушка?
Тима не отвечала, а взгляд ее был прикован к лицу родителя. Мужчины подхватили ее под локти и со всей деликатностью постарались донести до крыльца. Девушка пыталась высвободиться и брыкалась из последних сил, но быстро смирилась и покорно осела там, где ее оставили. Мужчины окатили ее дождевой водой из бочки и занесли в дом, где Келл накинул на нее первое попавшееся одеяло. Тима все так же всхлипывала и безучастно таращилась в одну точку.
В доме пахло хлебом и сеном, а еще мочой. До слуха долетел слабый шорох, мужчины всполошились и похватались за мечи. Из-под кровати показалась маленькая детская рука и кудрявая голова за ней. Девочка с грязным заплаканным лицом и пятном на платье кинулась к своей сестре, пытаясь спрятаться за ее сгорбленной спиной от пришельцев.
Берт и Келлгар переглянулись.
— Сколько еще семей разрушит тупая человеческая алчность? Закончится это когда-нибудь?
— Пока существуют люди, существуют и их пороки…
День близился к закату, когда друзья покинули разоренную ферму. Свежие следы сапог тянулись на север сквозь чужие поля все с той же непочтительностью. Лошади шли прогулочным шагом. Рано или поздно путники нагонят отряд рекрутов, ряды которого недавно проредили, но никому не хотелось оставлять это событие на вечер, поэтому двигались не торопясь.
Келл как обычно после боя ехал молча, погруженный в мысли о дальнейшей судьбе сестер. Старшая, несомненно, когда придет в себя, сможет позаботиться о младшей, вести хозяйство и сеять зерно на следующий год. Но девочки лишились отца, и теперь их некому будет защитить. Очередные сироты, предоставленные сами себе в жестоком и беспощадном мире.
Однако кроме сочувствия к сестрам с их тяжелой судьбой Келл испытывал и нечто иное, более всего похожее на удовлетворение. И даже он не смог бы точно сказать, что стало причиной появления этого пьянящего чувства выполненного долга, этого душевного подъема, не слишком уместного в данной ситуации. Подобное ощущение он испытал, когда вытащил девочку из горящего дома. Это так действует осознание того, что удалось спасти невинные жизни, совершить благородный поступок, или же это просто успокоенная на время жажда крови?
Всегда хочется думать, что ты лучше, чем есть на самом деле, и потому Келл остановился на мысли, что душевный подъем дарует спасенная человеческая жизнь.
— Называйте меня черствым сухарем или даже бездушной тварью, но я решительно не понимаю, на кой хрен вас понесло совершать благородные деяния, — сухо проговорила Нова, развивая начатый ранее разговор с Бертом.
— Я всегда знал, что тебя заботит лишь твоя собственная персона, — усмехнулся Берт.
Слова Новы никого не удивили и не разозлили, ее спутники давно привыкли к той бесчувственности, которую девушка проявляла равно ко всем знакомым и незнакомым людям.
— А что тут такого? Это происходит каждый день. Каждый день кто-нибудь страдает, умирает или становится калекой, но это не значит, что нужно ходить по миру и пытаться всех спасти. Да, — кивнула она сама себе, увлеченная мыслью, — одно дело — ввязываться в подобные заварушки, если тебе нечего терять, и совсем другое…
Девушка выразительно подняла бровь, глядя поочередно на Берта и Келла. Келл пожал плечами, а Берт снова усмехнулся:
— Любовь моя, позволь нашему другу заниматься любимым делом. И позволь ему самому решать, каким образом встретить свой конец. Хочет он погибнуть в бою подобно благородному рыцарю, защищая слабых и угнетенных, так пусть. Только не слишком скоро, да?
Келлгар фыркнул, что можно было счесть за смешок.
— А кто ж мешает? Я лишь выражаю свое собственное субъективное мнение насчет данного мероприятия, так сказать, постфактум. Благородные поступки мне кажутся весьма бесполезными, особенно те, что совершены бескорыстно и без всякой видимой для себя выгоды.
— Вот уж действительно бездушная тварь, — рассмеялся Берт.
— Я для себя живу, и поверь, с такой философией живется гораздо проще.
Солнце совсем склонилось к земле, бросая теплые оранжевые лучи на верхушки деревьев и брюхи тонких облаков. Скоро нужно будет остановиться на ночь, а по дороге так и не встретилось ни одного водоема или хотя бы лужи, из которой можно было бы напоить лошадей.
— Пройдем еще немного или хватит на сегодня? Не думаю, что нам… Кто это там впереди, видите?
Спутники пристально вгляделись в горизонт и вдруг, не сговариваясь, пришпорили лошадей. Сердца каждого из них наполнились радостью и трепетом при виде знакомой фигуры, черной на фоне золотых колосьев и закатного неба. Женщина и огромная собака ждали их в конце пути.
Глава 41. По разные стороны
Общий сбор объединенной армии
