Книга Полихромный ноктюрн - Ислав Доре

— Благодарю вас за откровенность. Тогда нам остается лишь надеяться на существование некого мирового равновесия. Если плохие вымыслы окажутся правдой, то же самое станет и с хорошими.

— Надеюсь, вы правы, — со скрытым облегчением заговорил кучер. — Рад был принять участие в светско-оккультной беседе, но сейчас не лучшее место для её продолжения.

— Добро, — коротко ответил я, услышав шаги возвращающихся подопечных. — Поблизости шастают сборщики, но это никак не отменяет естественные потребности. Опасность опасностью, а обед по расписанию. Нужно кормить подрастающее поколение, — визави заулыбался вовсю ширь.

Достав из мешка лепёшки, вяленую оленину и сушеные яблоки, мы все перекусили. По понятной причине обошлись без разведения костра. Примерно через четверть часа наше дыхание начало выдавать себя, серебристый пар струйками выбирался на волю. Я отправил Софистию отдыхать в экипаж, где можно укутаться в шерстяное одеяло и справится с колотуном. Да и вообще, чтение карт весьма утомительное занятие, требующее высокого уровня концентрации. По крайней мере, именно наша карта не поддавалась без подобного подхода. А сам с Ифором остался снаружи — не могли же мы оставить лагерь без охраны, особенно когда совсем рядом бродят служки узурпатора.

Форц напоил пегих лошадей. Провёл ладонью по носу одной из кобыл и замер, потом взял свою мешковатую сумку. На ней изображён каплевидный щит с большеклювой птицей, что освобождалась от терновых пут. Из-за неровности узора можно подумать, что он своими собственными руками вышивал этот символ союза Артсинтиум, ставший неким знаком свободы, знаний и отказа подчиняться Министерству. На кайме щита по белому ветвились линии, вырисовывали контуры растения или чего-то подобного. Предположительно — горькая полынь, так как защитники считают себя лекарством от паразитов Министерства.

Накинув узел на плечо, компаньон с удивительным спокойствием сообщает: — Я проверю где они. Нельзя оставлять их без присмотра. Заодно узнаю сколько их. Скоро вернусь. А вы не торопитесь разводить огонь.

— Вы идёте один? — почти возмущённо спросил Ифор. — И что если вы не вернётесь? Кто будет ухаживать за скакунами? Кто будет править? Я не могу, у меня от них брови сводит. Вам нельзя туда одному, — младший попытался отговорить того, намекая на своё рвение помочь.

— Ифор, наш компаньон справиться, — выговорил я, имея некоторое представление об умениях рыскарей, а потом повернулся к извозчику. — Вы уверены, мистер Форц?

— Необходимо предпринять меры, чтобы повысить наши шансы пережить ночь. Так что… если не вернусь, то выпейте за меня чего покрепче. Да и глоток не жалейте, закусывайте жарким перцем, — холодно попрощавшись, извозчик скрылся в низких ветвях.

— Тогда удачи, удачи всем нам. — Я кинул вслед пожелание и проверил своё одноручное огневое оружие.

Дума о последствиях раскрытия нашего пребывания в лесу отдавалась покалываниями в кончик каждого пальца. Всё зависело от удачи и могло измениться в любой момент. В связи с этим затаился в кустарнике, откуда открывался необходимый мне вид на наш лагерь. В случае появления нежеланных гостей у меня будет возможность воспользоваться преимуществом неожиданности. Ифор же уселся на небольшую платформу для багажа в задней части кареты. Ночной мрак надёжно укрывал его и делал практически невидимым.

Прислушиваясь к гуляющим звукам, мы хранили молчание. Голоса разных птиц доносились от самых макушек древесных великанов. Попавшая в ловушку муха пыталась выбраться и тем привлекла внимание хозяина сетей. Уже через мгновение паук бережно укутывал крылатую назойливость в свой лучший шёлк. Почти рядом со мной пробежало что-то похожее на мышь. Зверек остановился, вертикально выпрямился, почти как человек, после чего начал тянуться передними лапками к своим крохотным ушкам. Тут на крыльях тишины прилетела мудрая птица с большими глазами. Она схватила грызуна загнутыми когтями и унесла его прочь. В воздухе промчался только агонизирующий, утихающий писк добычи, который провожала игра сверчков. Симфония природы.

В темноте каждый шорох вынуждает слышать в себе тихую поступь опасности, а воображение начинает лепить из трухлявых пней, коряг и ветвей — различные уродливые фигуры. В одно мгновение весь лес наполнялся самыми невообразимыми существами. Например, такими, о которых бредят несчастные ронохи. Особенно часто пораженные таинственным недугом кричали о всезнающем страннике, чья наружность пробуждала желание у женщин и пропитанный некоторой завистью восторг у мужчин. Всё бы ничего, но есть продолжение. Странник появлялся только при темнейших обстоятельствах кровавых событий. Появлялся там, где пернатые падальщики могли вдоволь насытиться человечьим мясом. Ронохи рассказывали об этом с ужасом, но во всех красках, не жалели их. Предупреждали о великой опасности. Предупреждали о тайне всезнающего, которая открывалась после получения от него ответа на любой заданный вопрос. Тот в мгновение ока изменялся в лице, становился уродливым, на его теле появлялись алые плащи, сотканные из живой плоти, а голова тонула в таком же капюшоне. Ещё болезные добавляют, что ОН собирает плоды жизни, чтобы создать в своей мастерской некий артефакт ложного прозрения. Вот таким видят Деймидала…

Находясь в укрытии, поймал себя на мысли, что лес чем-то похож на шерсть зверя колоссальных размеров. А всё живое в нём, в том числе и я — это маленькие блошки, прячущиеся от острых зубов, которыми пытаются выгрызть нежеланных, раздражающих паразитов. Разум проявил самостоятельность, чтобы попытаться подобрать имя для этого невероятного животного. Я прекратил поиски на слове — «порядок».

Вдруг могильная тишина. Всевозможные звуки жизни перестали подавать признаки своего существования, и даже листва позабыла о своей дрожи. К затылку прикоснулось дуновение ветра. Оно было слабым, но всё же пробрало до костей. Волосы на руках вздыбились, и я плавно покрутил головой, попытался найти причину возникшего у меня предчувствия. Спустя цепь из звеньев тревожного ожидания, со стороны поля с оврагами прогремел взрыв. Пернатые никак не отреагировали.

Посмотрев Ифора, не увидел его. После тихо позвал — он не ответил. Тогда сжал рукоять оружия, осторожно вышагнул из укрытия. Параллельно этому козодои прекратили свою трескотню, тревожно замолчали. Мои привыкшие к мраку глаза уловили движение рядом с экипажем. Всматриваясь в близкую даль, где играли тени, разглядел дрожащего ползуна. Тот на четвереньках, как зверь, подбирался к дверце. Всего через один миг и несколько тяжёлых ударов грудного органа, узнал гомункула. Длинный костлявый уродец с огромным круглым брюхом вынюхивал, искал добычу, изливая слюни на землю.

Мгновенно опустил огневое оружие, так как выстрелы приведут тех, кто следует за своей мерзкой ищейкой. Выхватив кинжал с ромбовидным сечением клинка, который совсем не был кухонным инструментом, стал выжидать подходящий момент. На