– Например?
– Незаконные. Но… Слушайте, детектив…
– Сержант Кеньон.
– Сержант. Он мне уже угрожал. Говорил, что если я обращусь в полицию, то он убьет мою жену.
Кеньон поднял брови:
– Правда?
– Если он узнает, что я разговаривал с вами, он осуществит свою угрозу. Я его знаю. Он все сделает так, чтобы убийство выглядело как несчастный случай. Ему известно множество изощренных способов убийства.
– Но вы все равно решили поговорить со мной.
– Я вынужден вам довериться. Я не ошибся?
– Что вы имеете в виду под словом «доверять»?
– То, что вы не скажете больше никому в полиции о нашем разговоре.
– Я не могу вам этого пообещать. Мистер Стэдман, я не священник. И мы не на исповеди. Я полицейский. Если вы совершили преступление…
– Но я не совершал никакого преступления!
– Тогда вам не о чем беспокоиться. К тому же, я не репортер из Globe и не работаю над разоблачающими репортажами. Просто я не хочу давать обещаний, которые не смогу выполнить.
– У него есть свои люди в полиции штата. Много. Его осведомители сообщат ему, что происходит.
Кеньон хитро улыбнулся и кивнул.
– Что с вами? – спросил я. – У вас скептический вид.
– Нет. На самом деле, никакого скептицизма. Просто не хочу вас обманывать. Я бы очень хотел сейчас ответить вам, что утечка информации невозможна, но правда в том, что – да, такие вещи действительно происходят. Все секреты просачиваются, как вода через решето. Бывшие военные вроде вашего приятеля действительно порой имеют в полиции большие связи.
– Чудесно, – мрачно сказал я. – Если он узнает про наш разговор, он сделает с моей женой что-нибудь ужасное. Он работает в отделе корпоративной безопасности – ему известны имена всех, кто входит в это здание или выходит из него. Вы, должно быть, зарегистрировались на стойке у входа, верно? Написали ваше имя и «Полиция штата Массачусетс», да? Цель посещения – встретиться с Джейсоном Стэдманом.
– Все совсем не так. Я пришел для того, чтобы пообщаться с множеством разных людей.
– Хорошо.
– Мне нужны подробности. Примеры «незаконных вещей», которые совершал этот Семко. Были ли какие-то из них направлены против Алларда или Глейсона?
Я почувствовал долгожданное облегчение:
– Несомненно.
Он перевернул страничку в своем блокнотике. Начал задавать вопросы. Я рассказывал, а он много записывал.
– Возможно, мы сумеем помочь друг другу, – сказал он и передал мне свою визитную карточку. Написал на обороте еще один телефон. – Это мой прямой номер и сотовый. Если вы будете звонить на городской телефон, трубку может взять мой напарник, Санчес. Можете ему доверять.
– Если я буду звонить, мне бы не хотелось называть свое настоящее имя. Что, если я представлюсь кем-нибудь другим? Я представлюсь как… – я на секунду задумался, – Джош Гибсон.
Лицо полицейского расплылось в широкой белоснежной улыбке:
– Джош Гибсон? Вы имеете в виду того самого Джоша Гибсона? Из Черной Бейсбольной Лиги?
– Один из лучших отбивающих всех времен и народов, – подтвердил я.
– Я запомню, – ответил Кеньон.
17
Во время ланча я принял участие в презентации для дилеров вместе с Рики Фестино – пытался спасти сделку, которую он практически потерял. Я был не в ударе – слишком рассеян после разговора с сержантом Кеньоном, – наверное, мне вообще не стоило идти.
Сразу после ланча, вместо того чтобы вернуться в офис, я заехал в кофейню Starbucks, которая находилась в нескольких километрах от офиса, заказал большой капуччино – терпеть не могу их искусственно выдуманные названия размеров порции вроде «venti» и «grande», – нашел удобное кресло в уголке и открыл свой ноутбук. Я купил месячную карточку беспроводного доступа в Интернет, и через несколько минут уже создал несколько новых адресов электронной почты.
У меня не было никаких сомнений в том, что Курт может проследить все, что я делаю в Интернете у себя в офисе. Но узнать о том, что у меня был еще и этот доступ в Интернет, было бы значительно сложнее и заняло бы определенное время. А при нынешней скорости развития событий несколько дней были для меня достаточной форой.
«Ты и понятия не имеешь, какая ты мелкая сошка, – сказал тогда Курт. – Спроси-ка команду по слияниям и интеграции из McKinsey, что они здесь делают – спасают офис во Фрэмингеме или пытаются подороже продать здание? Удивительно, что можно обнаружить, если знать, где искать».
Что означали эти слова? Правда ли, что ребята из токийского небоскреба с самого начала планировали закрыть наше подразделение? Решение уже принято? И если это правда – тогда почему Дик Харди так давил на нас, чтобы мы работали из последних сил и заключали новые контракты?
Я чего-то не понимал. Где логика? Entronics осталось всего несколько недель до заключения огромной сделки по приобретению подразделения по производству и продаже плазменных и жидкокристаллических панелей у Royal Meisters. Кому какая разница в Токио, как работает наше подразделение, если они все равно собираются его закрывать?
Мне явно не хватало какого-то кусочка мозаики.
Скорее всего, ответы прятались в конфиденциальных документах по стратегическому планированию, которые описывали условия приобретения подразделения Meister и дальнейшие планы развития бизнеса. Наверняка большинство таких документов были на японском языке и хранились в какой-нибудь сверхзащищенной части нашей внутренней корпоративной сети.
Но были и другие способы их раздобыть. Например, через консалтинговую фирму McKinsey и их команду по слияниям и интеграциям, которая недавно маячила в наших коридорах.
Я не знал никого из них, но знал некоторые имена. И после быстрого поиска на их сайте обнаружил имя и фамилию старшего партнера, ответственного за проект Entronics. А еще я нашел адрес электронной почты его помощника.
А потом Дик Харди отправил ей письмо. Со своего ящика Интернет-почты. Точнее, письмо пришло с адреса [email protected] <mailto: [email protected]>. А ящик этот создал я. Видите ли, мистер Харди писал письмо со своей яхты. Он не мог найти последнюю редакцию отчета о слиянии и очень просил прислать ему копию взамен потерявшейся. Конечно же, на его частный адрес.
Я допил капуччино и заказал еще один кофе, на этот раз черный. Чтобы скоротать время ожидания, зашел на сайт, где были размещены апелляции к решениям военного суда, и нашел материалы по трибуналу над Куртом. Я вспомнил, что отдел военных расследований обвинял Курта в подрыве коллеги и что в ходе расследования дознаватель беседовал со всеми членами группы спецназа, в которой состоял Курт.
