заключить сепаратный мир. Хэлл сказал, что все, кто хоть немного знает советский народ и историю взаимоотношений с гитлеровской Германией, убеждены, что советские люди никогда не заключат сепаратного мира. Однако Иден насупился и промолчал.
Сталин, бросив быстрый взгляд на британского министра иностранных дел, заметил, что ему очень приятна такая уверенность Хэлла, и еще раз повторил, что распространение подобных слухов — величайшая глупость.
Думаю, Сталин специально выбрал данный момент, чтобы коснуться слухов о сепаратных переговорах с гитлеровской Германией. Ведь тогда вновь появились сведения о контактах между гитлеровскими эмиссарами и представителями Англии и США в ряде нейтральных стран. В частности, оживленные переговоры с нацистскими агентами вел в Женеве резидент разведки США Аллен Даллес. Заговорив об этих слухах, Сталин, видимо, хотел прощупать Хэлла и Идена, а возможно, и получить от них определенное заявление на этот счет. Но ни тот, ни другой не развивали эту тему, сделав вид, что не поняли намека.
Затем все перешли в кинозал для просмотра фильма «Волочаевские дни». Эта советская картина об освобождении Сибири и Приморья от японских интервентов. <…> И, разумеется, не случайно именно этот фильм Сталин выбрал для показа. Содержание фильма как бы подкрепляло слова, только что сказанные Сталиным государственному секретарю США относительно готовности Советского Союза присоединиться к борьбе союзников против Японии после разгрома гитлеровской Германии.
На демонстрации фильма присутствовали только члены Политбюро, главы английской и американской делегаций, послы США и Англии.
По ходу картины Сталин несколько раз обращался к Хэллу, комментируя различные эпизоды и вспоминая о том периоде борьбы советского народа против японских оккупантов. После одного из эпизодов Хэлл, наклонившись к Сталину, взволнованно произнес:
— Теперь я вижу, маршал Сталин, что и у вас есть свой счет к японцам и вы, конечно, его им предъявите. Я вас хорошо понимаю и уверен в вашем успехе! — Он протянул Сталину свою худощавую старческую руку. Сталин пожал ее и спокойно сказал:
— Вы правы, мы не забыли о том, что творили японские милитаристы на нашей земле…
После просмотра Сталин проводил государственного секретаря до широкой мраморной лестницы, спускавшейся в вестибюль Большого Кремлевского дворца. Здесь они постояли некоторое время, обмениваясь пожеланиями на будущее. Сталин дважды пожал руку Хэллу, подчеркивая, что остался доволен этой встречей.
В. М. Бережков. Страницы дипломатической истории.
Международные отношения, М., 1984. С. 204–209.
С. М. Штеменко, ноябрь 1943 года
И. В. Сталин очень пристально следил тогда за событиями на подступах к Прибалтике. Антонову и мне чаще обычного приходилось ездить к нему с докладом на «ближнюю дачу». Однажды мы попали туда как раз в обеденное время (обедал Сталин в 9–10 часов вечера, а иногда и позже). Верховный быстро решил все вопросы и пригласил нас в свою столовую. Такое случалось не раз, и память моя зафиксировала некоторые любопытные детали.
Обед у Сталина, даже очень большой, всегда проходил без услуг официантов. Они только приносили в столовую все необходимое и молча удалялись. На стол заблаговременно выставлялись и приборы, хлеб, коньяк, водка, сухие вина, пряности, соль, какие-то травы, овощи и грибы. Колбас, ветчин и других закусок, как правило, не бывало. Консервов он не терпел.
Первые обеденные блюда в больших судках располагались несколько в стороне на другом столе. Там же стояли стопки чистых тарелок.
Сталин подходил к судкам, приподнимал крышки и, заглядывая туда, вслух говорил, ни к кому, однако, не обращаясь:
— Ага, суп… А тут уха… Здесь щи… Нальем щей… — И сам наливал, а затем нес тарелку к обеденному столу.
Без всякого приглашения то же делал каждый из присутствующих, независимо от своего положения. Наливали себе, кто что хотел. Затем приносили набор вторых блюд, и каждый так же сам брал из них то, что больше нравится. Пили, конечно, мало, по одной-две рюмки. В первый раз мы с Антоновым не стали пить совсем. Сталин заметил это и, чуть улыбнувшись, сказал:
— По рюмке можно и генштабистам.
Вместо третьего чаще всего бывал чай. Наливали его из большого, кипящего самовара, стоявшего на том же отдельном столе. Чайник с заваркой подогревался на конфорке.
Разговор во время обеда носил преимущественно деловой характер, касался тех же вопросов войны, работы промышленности и сельского хозяйства. Говорил больше Сталин, а остальные лишь отвечали на его вопросы. Только в редких случаях он позволял себе затрагивать какие-то отвлеченные темы.
Позже, уже в бытность мою начальником Генерального штаба, мне приходилось бывать за обеденным столом у Сталина не только в Москве, а и на юге, куда мы вызывались с докладами во время его отдыха. Неофициальный застольный ритуал оставался там точно таким же.
С. М. Штеменко. Генеральный штаб в годы войны.
Воениздат, М., 1968. С. 267–268.
С. М. Штеменко, 16 ноября 1943 года
16 ноября 1943 года командующий 11-й гвардейской армией генерал-полковник И. Х. Баграмян по приказу И. В. Сталина был вызван в Москву. Явившись к А. И. Антонову, Иван Христофорович, конечно, поинтересовался причиной вызова.
— «Хозяин» не любит наперед докладывать свои мысли, поедем в Ставку — узнаешь, — ответил ему Алексей Иннокентьевич.
На следующую ночь в урочный час доклада обстановки на фронтах Верховному Главнокомандующему мы втроем — Антонов, Баграмян и я — поехали в Ставку.
В то время советские войска вели широкое наступление на всем фронте от Финского залива до Черного моря. В Прибалтике, однако, успехи достигались медленно, противник, ожесточенно сопротивляясь, сумел создать там равновесие сил.
И. В. Сталин был один и в хорошем настроении.
— Что нового? — спросил он Антонова.
— По сравнению с дневным докладом существенных изменений в обстановке не произошло, — доложил Алексей Иннокентьевич.
И. В. Сталин кивнул и обратился к Баграмяну.
— На прибалтийских фронтах дела у нас идут неважно, — сказал он, — наступление там затормозилось. Нельзя наступать везде, как иногда думают некоторые.
После небольшой паузы он продолжал:
— Поэтому мы предпринимаем сейчас ряд мер, чтобы выправить положение. Усиливаем 1-й Прибалтийский фронт за счет соседа справа (2-го Прибалтийского. — С. Ш.). Но этого, очевидно, мало. Ваша армия сильна и неплохо зарекомендовала себя. Думаем и ее отдать Еременко… Он опять помолчал и только затем, обращаясь к Ивану Христофоровичу, закончил мысль:
— А вас хотим назначить командующим фронтом вместо него. Как вы на это смотрите? Иван Христофорович немного растерялся и, чуть помедлив, промолвил:
— Благодарю за доверие, товарищ Сталин, постараюсь его оправдать.
— Ну, вот и хорошо. А на армию вместо вас поставим тоже опытного командующего — Чибисова. — И, не торопясь, Сталин подошел к столу набивать трубку.
— А зовут его Никандр, что значит «герой-победитель», — воспользовавшись паузой, сказал А. И. Антонов о Чибисове. Попыхтев несколько раз трубкой, пока табак разгорелся,
