бросает на него взгляд и слегка улыбается.
— Марк вошёл в туннели тем же путем, что и мы. Я следовал за ним на расстоянии и без особого освещения. Иначе я бы раньше понял, что мы прошли через другую дверь в канализационную систему. Если бы я только понял это раньше…
— Это не имеет значения, — говорю я, думая о том моменте, когда я лежала на алтаре, эти жуткие психи пели вокруг меня, мерцали свечи. Я была уверена, что умру там. Уверена в этом. — Я рада, что вы, парни, здесь. Что будет с твоим отцом, Рейнджер? — спрашиваю я, но он только качает головой.
— Мне всё равно, лишь бы я никогда больше его не видел. Они с Риком забрали у меня Дженику, и пути назад нет. Они оба могут гнить в тюрьме, мне всё равно.
Интересно, задумается ли когда-нибудь Рейнджер о том, что произошло на самом деле, и сломается ли он. Но если он это сделает, всё будет в порядке, потому что мы будем здесь.
Мы все будем здесь.
— Означает ли это, что мы сможем наслаждаться оставшейся частью года без попыток Астер сорвать заседания нашего Кулинарного клуба? — спрашиваю я, и близнецы ухмыляются.
— Говорили же вам, что она виновна, — говорят они, скрещивая руки на груди.
— Конечно, говорили, — отвечаю я, улыбаясь в ответ и жалея, что не могу вырвать эту капельницу из руки и пойти домой. Только я большой ребёнок, и это было бы очень больно, и я не настолько глупа, чтобы связываться с медицинским дерьмом, в котором я не разбираюсь. — Итак, кто будет первым парнем, который принесёт мне клубничный молочный коктейль из «Щелкунчика»? Первый, кто это сделает, будет обниматься со мной в постели.
— Ты думаешь, мы действительно должны утруждать себя ссорой из-за чего-то подобного? — говорит Рейнджер и замолкает. — Всё же я лучше пойду принесу тебе что-нибудь поесть.
— О, ни за что, чувак, этот коктейль мой, — говорит Спенсер, и они ухмыляются друг другу, в то время как близнецы изо всех сил пытаются оттолкнуть друг друга.
— Я возьму коктейль, — произносит Черч, выскальзывая за дверь, но перед этим останавливается, чтобы улыбнуться мне. — И всё остальное, что ты захочешь. Что угодно. — Он выходит и закрывает дверь, а я смеюсь, закрывая лицо руками, когда папа заходит в комнату и начинает орать на парней что-то по-директорски.
Ах, жизнь прекрасна, не так ли?
Ветер развевает мои юбки вокруг бёдер, когда я стою перед внушительными каменными стенами Академии Адамсон (ранее известной как Академия Адамсон для парней).
— Она меньше похоже на школу, а больше на замок, — говорю я, ухмыляясь и повторяя вслух первую мысль, которая пришла мне в голову об этом месте.
— Больше похоже на церковь, которая раньше скрывала жуткую подземную камеру для культистов, — произносит Спенсер, приподнимая обе брови. Я смеюсь и толкаю его плечом, направляясь в коридор под одобрительные возгласы других студентов. Честно говоря, я ничего не сделала, кроме того, что меня пырнули ножом. Но в выпускной год средней школы? Это полностью делает тебя крутой.
— Для моей будущей невесты, — говорит Черч, появляясь слева от меня и протягивая кофе со льдом, в то время как Рейнджер засовывает свежеиспечённый и тщательно завёрнутый маффин в передний карман моей сумки.
— Что ж, спасибо вам, господа, — говорю я, беря Спенсера под руку.
— И так как я знал, что они попытаются умаслить тебя этим утром… — молвит он, залезая в свою сумку и доставая книгу. Он вкладывает её в мою руку, когда я приподнимаю бровь, глядя на него. Достав книгу и открыв её, я вижу, что это манга — японский аниме-комикс — и что в ней есть… в ней есть… Мой глаз дёргается. — В этой книге так много секса, — выдыхаю я, пытаясь вернуть ему книгу, и он, танцуя, убирается с моего пути, смеясь и скрещивая руки за головой.
— Боже, Чак, прекрати, мне не нужен твой журнал с грязным гей-порно!
— Спенсер Харгроув! — отчитываю его я, когда появляются близнецы, засунув по одной руке в карманы каждого из них.
— Мы предупреждали его, чтобы он не смущал тебя в твой первый день возвращения, — говорит Мика, а затем бросает взгляд на Тобиаса, и они оба ухмыляются.
— Мы думали, ты могла соскучится по нему, — произносят они вместе, и я понимаю, что другие их руки были спрятаны за спинами, держа что-то подозрительное за сумками с книгами. Вместе они представляют печально известный пенис прямо посреди коридора. А потом они бросают его мне. Он попадает мне прямо в грудь, отскакивает и, пролетев по воздуху, попадает моему отцу в лицо.
— Шарлотта Карсон, — произносит он, когда вялый пенис со шлепком падает на пол. — Это замечание.
— Подожди, нет! — кричу я, но он уже уходит, в то время как Спенсер воет от смеха. Рейнджер и Черч оба смеются, а близнецы ухмыляются и наклоняются, чтобы запечатлеть одинаковые поцелуи на обеих моих щеках.
— Я люблю тебя, Шарлотта, — говорят они одновременно, но каждый по-своему. Не думаю, что кто-то из них даже подумал, что это должна была быть их близнецовая штука.
— Я тоже люблю вас, ребята, — отвечаю я, выдыхая и поднимая подбородок. — Всех вас. А теперь, если позволите, я бы хотела, чтобы прославленный Студенческий совет проводил меня на урок.
И, к моему большому удовольствию, они это делают.
Эпилог
Последние несколько месяцев в школе даются слишком легко. Без Братства, о котором нужно беспокоиться, жизнь спокойна. Нет, нет, не просто спокойно, а хороша.
В следующем учебном году я поступаю в Борнстедский университет, а этим летом у нас с парнями запланирована поездка, которая позволит нам объехать весь мир и вернуться обратно. Трудно найти, на что можно было бы пожаловаться. Чёрт возьми, даже мы с Арчи хорошо ладим.
— Тебе от меня что-нибудь нужно? — спрашивает он, появляясь в костюме 1940‑х годов, с зачёсанными назад волосами. Я качаю головой, но он всё равно входит в комнату, оглядывая меня в моей шапочке и мантии с отстранённой улыбкой на лице.
— Что? — спрашиваю я, надевая шапочку прямо на свои светлые кудри. Какое-то время я позволяла им расти, но, возможно, я их коротко подстригу перед нашим отъездом в Париж на следующей неделе. И да, я точно сказала Париж. Париж, Париж, Париж. Микропенис Чак собирается повидать мир! — Ты пялишься на меня, и это чертовски странно.
— О, Шарлотта, прекрати это, — говорит отец, подходит и теребит
