Можно ли было мечтать о большем? Кажется, нет. Когда его левикресло отплывало назад и затерялось в толпе, Мираби улыбался.
Стивен опустился на пол и закрыл глаза. К нему уже бежало несколько целителй, белая капсула плыла в его сторону; зал ожил и зашевелился, заговорил, словно восторженный птичий лес.
— Перерыв! — невыносимо-патетическим тоном воскликнул Шакрюк. — Перерыв на полчаса!
4
— Что это было?! — первым делом Ана отгородила их с Фоксом от всех остальных, сделала свою защитную сферу непрозрачной и непроницаемой для всех, кто остался снаружи. А вторым делом набросилась на детектива.
— Я просто подсказал ему, — буркнул Фокс. — Со стороны часто виднее.
— Просто подсказал опытному теллари, как ему исцелять?! — воскликнула принцесса, волосы которой терзало лимонное неверие вперемешку с тёмно-фиолетовым возмущением. — Отличный фокус!
— Он упорно пытался спасти троих там, где можно было спасти только одного, — покачал головой Одиссей. — Так делать нельзя. С грязью не шутят.
— Вы полны загадок, Одиссей Фокс, — рявкнула принцесса. — И может, я была этим очарована, признаю! Но это вопрос моей жизни, и я не могу потерпеть недоговорок и тайн. Вы должны сказать мне правду, что происходит? Кто вы такой, в конце концов?!
— Я не твой подданный, — ответил Одиссей каким-то новым, спокойным и непререкаемым тоном. — Я свободный гражданин галактики, и не собираюсь подчиняться твоим приказам.
— Что? — Ана в смятении отшатнулась назад. Её губы задрожали.
— Тебе придётся мне поверить, — раздельно сказал Фокс, — если ты хочешь дать мне тебя спасти.
Он видел, как от этих слов принцессу резанула обида и боль. Но он не мог сейчас ей отвечать и объяснять, это было слишком рано и слишком долго, слишком опасно.
— Что ж, уважаемый детектив, — сказала Ана, и её глаза сузились, а волосы стали мрачно-чёрными с багровым отливом. — Я не стану брать вас под контроль, потому что всё ещё верю вам. Но доверие может быть только взаимным. Не забывайте об этом, иначе весь наш союз пойдёт прахом.
* * *
— Друзья, прошу голосовать! — смачно призвал Шакрюк, и перед ними вспыхнула схематичная визиограмма. Она была заполнена светло-голубыми кружочками, каждый из которых означал одного из членов совета. — Все увидели, на что способен наш протеже. Кто за принятие теллари Стивена, человека, во внутренний круг гуманитарного центра Рассвет в форме политического убежища и в статусе высшего целителя, без права голоса в делах совета?
Шакрюк выговорил всю фразу без запинки, он заранее знал формулировку наизусть. Голубые кружочки на экране один за другим становились зелёными, спустя секунды «за» проголосовало абсолютное большинство. Но не все.
— Ваше высочество? — бархатным голосом спросил гусеняш. — Кворум для утверждения набран с лихвой, куда больше, чем требуется. Позвольте ваше высочайшее подтверждение, и теллари будет официально наш!
— Я бы хотела услышать возражения тех, кто против, — негромко сказала принцесса.
На секунду в зале повисло молчание.
— Конечно, конечно, — прогнусавил Шакрюк, его рука-лицо расплылось в сладкой улыбке. — Прошу голосовать тех, кто против и кто воздержался.
В мягчайшем голосе главы совета скрывалось неуловимое нетерпение. Белых кружков оставалось всего пять, после неуверенной паузы три из них стали серыми и только два осмелились покраснеть.
— Эфрана, милочка. Ба’Груул, дорогуша, — с радушной улыбкой произнёс Шакрюк. — Предстаньте перед советом и её высочество наследницей Афиной Веллетри. Изложите свои возражения.
В центр зала грациозно скакнула и приземлилась птица с четырьмя длинными крыльями, перья глянцево блеснули, кажется, они были покрыты анти-ликвидным гелем. Вслед за птицей вперёд с грохотом выкатился каменистый раздробленный шар, полный выступов, выбоин и трещин. Четырёхкрылая переливчато заклекотала, и пару мгновений спустя, как обычно, на её голос наложился авто-перевод.
— Если мы примем теллари, вред катастрофически перевесит пользу. Планета Рассвет каждый цикл спасает и улучшает сотни тысяч жизней, существа со всего сектора прилетают к нам на бесплатное лечение под патронажем Афины Веллетри. Если принять теллари, он спасёт максимум пару сотен неизлечимо больных в год. Это крошечная прибавка, но из-за его уникального дара нас неминуемо втянут в глобальную политическую войну. Ведь мы понимаем, кого будет исцелять теллари: сильных мира сего. Что будет, когда две звездных империи ведут войну на истребление, и Стив спасёт командующего одной из них? Мы окажемся втянуты в чужую войну, нас объявят врагами, могут даже уничтожить планету! Что будет, когда две галактических корпорации или два аристократических рода сойдутся в жестокой борьбе, и помощь теллари повлияет на исход этой борьбы или даже определит её? На что пойдут межзвёздные корпорации и великие роды ради победы? Жесткие санкции, полная блокада, подкуп и шантаж, наемные убийцы, теракты, «стихийные катастрофы»? Всё это обрушится на нас.
Птица развела крылья, в её клёкоте звучала тревога.
— Собратья, совет, ваше высочество! Рассвет и лекари всегда были аполитичны, внесистемны, благотворительны. Мы вне чужих конфликтов, и только поэтому можем помогать всем. Приняв теллари, мы неминуемо вступим в галактику грязной игры. А в грязных играх, в войнах сильных мира сего — целитель всегда проиграет.
Птица изящно склонилась и отступила назад, а на её место выкатился выщербленный камень. Эта раса говорила грохотом и вибрацией, так что он прокатился по кругу, выбирая нужные выступы и выбоины, чтобы донести до окружающих свою простую и рублёную мысль:
— Вы создали Рассвет как планету лекарей. Не превращайте её в планету власти.
Почему-то все взгляды обратились к председателю совета.
— О, эти возражения нелепы! Я буду счастлив разжевать их в жижу, — воодушевлённо воскликнул Шакрюк. — Мой первый сокрушительный удар: Эфрана говорит о паре сотен жизней, как о крошечной и никчемной прибавке. Нонсенс! Каждый этноид уникален и неповторим, каждая спасённая жизнь бесценна. Позор вам, Эфрана: ваши слова не лекаря, а политика и экономиста.
Гусень сладко улыбнулся, врезав по птице столь несокрушимым доводом.
— Мой второй неоспоримый аргумент. Теллари действительно может спасти тех, кого больше ничто не спасёт. В этом и суть! Ведь каждый благодарный квинтиллионер, жизнь которого мы сохранили, финансирует одну из наших программ, и тем самым позволит нам спасти ещё плюс несколько миллионов жизней! Живая арифметика: иногда двести выгоднее двухсот тысяч.
Ряды пухлых ручек Шакрюка возбуждённо дрожали и ходили волнами в поддержку его слов.
— Кстати, мастер Мираби ничего не заплатил госпиталю. И вопреки наветам Эфран, был выбран вовсе не за связи и могущество, а из-за своей работы ментального реконструктора. Ах, сколько пользы он мог принести! Теперь уже поздно об этом сокрушаться, правда?
Гусень развёл ручками.
— И третий, добивающий удар милосердия по кучке глупой чепухи, которую вывалила трусливая Эфрана. Ваше высочество, если мы примем теллари, то пять лет
