кто добровольно сдался, не будут сдаваться: будут биться до последнего. А это чревато потерями с нашей стороны.
- Довольно спорное утверждение, - возразил Леонид, - бывает, что люди все равно сдаются, зная, что их все равно убьют: надеются на пощаду до последнего. А иногда не сдаются принципиально и бьются насмерть.
- Вообще-то он прав, - сказал Павел, - чистосердечное раскаяние облегчает вину. Но и злить народ, только-только придя к власти, тоже не стоит. Приму соломоново решение: пусть их будет судить суд присяжных из народа. Решать казнить: так тому и быть. Помилуют – их счастье.
- Думаю, это самое правильное решение, - согласился с ним Леонид.
Эпилог
Одетые в черные одежды люди несли два гроба. Гробы были обиты красной материей. Могильщики уже копали яму. Кто-то из процессии едва слышно прошептал:
- Почему нет священника, отпеть бы упокоенных надо…
- Тише, - послышался другой шепот, - у нас теперь коммунизм.
Когда гробы опустили в землю, Павел, стараясь говорить громче, произнес:
- Вадим и Клавдия были настоящими товарищами. Отважными воинами!
Он замолчал, а по его щеке скатилась скупая мужская слеза.
- Они вечно будут жить в нашей памяти, - продолжал Трубинин, - мы будем вечно помнить их великий подвиг!
Спустя несколько дней.
На площади собрались множество людей. Возле трибуны на коленях стояли четыре человека со связанными назад руками. Они тряслись от страха. У одного по лицу текли слезы. В нескольких шага от осужденных стоял конвой, вооруженный автоматами. На трибуне находился Павел. Он хмуро смотрел на толпу. В одной руке у него был пистолет, в другой бумажка.
- Именем Коммуны провозглашается приговор, - произнес Трубинин, а потом зачитал содержимое своей шпаргалки:
- Евлетов Андрей Викторович, состоял в банде, незаконно оккупировавшей продуктовый склад, создав тем самым угрозу голода. Банда так же похищала людей для обращения в рабство. Кроме того, члены этой банды убили наших товарищей. Приговор Народного Трибунала: Казнить.
Павел выстрелил ему в голову. Тот упал на асфальт, вокруг его головы стала растекаться лужа крови. Остальные осужденные при выстреле вздрогнули. Они подняли к небу полные мольбы глаза. А толпа одобрительно загудела.
- Правильно! – донеслись отдельные возгласы, - казнить мразей!
- Корзинин Дмитрий Георгиевич, состоял в банде, незаконно оккупировавшей продуктовый склад, создав тем самым угрозу голода. Банда так же похищала людей для обращения в рабство. Кроме того, члены этой банды убили наших товарищей. Приговор Народного Трибунала: Казнить, - зачитал Павел следующий пункт.
Выстрел. Еще один труп с дыркой в черепе.
- Маразетов Ильдар Вазементович, состоял в банде, которая терроризировала население, под угрозой физической расправы отнимая у них продукты, похищала людей для обращения в рабство. Хотя он и сотрудничал со следствием, но Народный трибунал посчитал, что этого недостаточно. Приговор: казнить!
Остался последний. Он был весь в бинтах. И тихо шептал:
- Пожалуйста, пощадите!
Eго шепот мог слышать только Павел. Но он продолжая сохранять каменное выражение лица зачитал последний приговор:
- Белоусов Ринат Артурович, состоял в банде, незаконно оккупировавшей продуктовый склад, создав тем самым угрозу голода. Банда так же похищала людей для обращения их в рабство. Кроме того, члены той банды убили наших товарищей. Но сам подсудимый не принимал участия в убийстве, кроме того, он был против того, чтобы захватывать людей и обращать их в рабство. На почве данных разногласий у него был конфликт с другим членом банды, который вылился в драку, в ходе которой подсудимому были нанесены ножевые ранения от бывшего сообщника. Приговор народного трибунала: помиловать!
Бандит удивленно уставился на Павла, не веря своим ушам. По толпе пронесся недовольный гул.
- Я понимаю, что вы все жаждите отмщения. Но мы должны быть милосердны к тем, кто оступился и чистосердечно раскаивается в содеянном. Но если кто-то из вас не согласен с решением Народного Трибунала, предлагаю выйти сюда и провозгласить собрание нового Народного Трибунала.
Павел замолчал, строго оглядывая присутствующих. Гул смолк.
- Да ладно, пусть живет, - сказала кто-то из толпы, - раз действительно никого не убивал…
- А если он врет? – подняла вопрос стоящая неподалеку женщина в штормовке и красной косынке.
- Да, действительно, - согласился Павел, - мы не можем так вот сразу доверять тому, кто недавно состоял в опасной банде. Поэтому ему устанавливается испытательный срок два месяца, в течение которого осужденный будет находиться под строгим надзором Народной Милиции. Если в течение испытательного срока он не даст повод усомниться в его честности и сознательности, то будет собрана специальная комиссия, которая определит его место в нашей Коммуне. В противном случае помилование будет заменено на казнь.
Перед тем как пойти в школу, Вадик забежал в больницу к Антону. Тот уже не лежал в кровати, а сидел за столиком и читал книгу.
- О, привет! – сказал он, - как дела?
- Отлично, - улыбнулся мальчик, - сегодня меня будут принимать в пионеры.
- Вау! Круто. Завидую. А я вот не был пионером, пионерскую организацию распустили за несколько месяцев до моего рождения, - вздохнул Зубатов.
- А что ты читаешь? – спросил Вадик, выхватив у него из рук книгу.
- Эй, нельзя так! – строго сказал Антон.
А Вадик тем временем прочитал название:
- Николай Островский. «Как закалялась сталь». Это про что?
- Про героя, который боролся за дело коммунистической партии!
- Ух, ты! Дашь потом почитать?
- Конечно, приходи после школы, заберешь. А теперь беги, а то опоздаешь.
Мальчик вприпрыжку побежал в школу. По дороге он ненадолго задержался, чтобы полюбоваться на солнышко, ненадолго выглянувшем из-за туч. Наступало бабье-лето, и это не могло не радовать. Вадик глядел на небо, прищурив глаза. Потом он так же вприпрыжку добежал до школы. В актовом зале собрались множество взрослых и детей.
Вскоре началась церемония. Счастливчики, которых одним из первых принимали в пионеры, выстроились в линейку. Маргарита, которая теперь работала в этой школе учительницей химии, сказала:
- Ну что, начнем.
Вперед вышла рыжеволосая девочка в джинсах и белой футболке. Маргарита покачала головой, оглядев детей. Все были одеты как попало, в кто нелепые рубашки, местами грязные, кто в безвкусные худи. И почти все в джинсах. А обувь – кроссовки. Нет, не так она себе
