— Кто-кто?
Собеседник повторил сказанное. Да, Фицвильям не ослышался.
— Где? — спросил он и нахмурился, услышав ответ. — Не кладите трубку. — Инспектор потянулся к ночному столику, где у него всегда лежали наготове ручка и блокнот. — Повторите, пожалуйста.
Собеседник медленно продиктовал то, что хотел, и в трубке раздались короткие гудки.
6
Синтра. 05:27
Лэнг кинулся к автомату, лежавшему на полу, вскинул ремень на плечо, затащил тело в комнату и закрыл за собой дверь. От близкого запаха смерти и мысли о том, что он лишил жизни еще одного человека, его подташнивало. При других обстоятельствах Рейлли чувствовал бы холодную ярость из-за того, что эти люди не только убивали сами, но и его заставили это делать, но времени для лишних эмоций не было.
Охранник был верзилой, а мертвым сделался еще тяжелее, но Лэнг все же затащил его за кровать. Стараясь дышать только через рот, он наклонился, развязал веревочный пояс покойника и через голову стащил с него рясу.
Даже сквозь толстую дверь Лэнг услышал голоса, в которых явственно угадывалось удивление оттого, что часового не было на месте. Нужно действовать как можно быстрее.
Напрягая неизвестно откуда взявшиеся силы, Лэнг сумел взвалить расслабленное тело на кровать и набросить на него одеяло. Дверь должна была вот-вот открыться, и он поспешно накинул на голову балахон, полы которого расправились сами, прямо как опущенные крылья большой белой птицы, устраивающейся на насесте. Он едва успел укрыть под одеждой автомат, как дверь распахнулась. В комнату вошел Седой, сопровождаемый каким-то тамплиером.
Седой спросил что-то на незнакомом Лэнгу языке, в котором угадывалось славянское звучание.
Догадываясь, о чем могла идти речь, Рейлли указал на тело, укрытое одеялом, и что-то чуть слышно пробормотал.
Тамплиер спросил что-то еще, на сей раз с ощутимым гневом в голосе.
Лэнг снова кивнул, шагнул мимо кровати ближе к порогу, потом повернулся, выскочил в коридор и захлопнул дверь за собой. Как он и надеялся, ключ торчал в замке.
Рейлли скорее почувствовал, чем услышал, как почти одновременно со щелчком язычка замка в толстую дверь ударились два тела.
Прежде всего он вынул из замочной скважины ключ и сунул его в карман рясы.
В коридоре стояла маленькая тележка наподобие тех, на которых механики возят автомобильные аккумуляторы. Именно таковой на ней оказался. К клеммам были подключены длинные провода с зажимами-крокодилами на концах.
Лэнг сразу вспомнил о боли, перенесенной им и еще не прошедшей до конца. Ему ужасно захотелось вернуться в комнату и самому поджарить электротоком чьи-нибудь яйца.
Вместо этого он окинул коридор взглядом, удостоверился, что там никого нет, вынул из-под балахона автомат и проверил магазин. Заряжен полностью, тридцать патронов. Жаль, что у охранника не было при себе запасного магазина. Лэнг подумал, что с боеприпасами всегда получается так же, как с деньгами во время отпуска: сколько ни возьмешь с собой, их всегда окажется мало.
Он рискнул поддернуть рясу и повернуть «АК-47» стволом вниз под правым плечом, чтобы, если придется, можно было вскинуть его и стрелять сквозь одежду.
Держась поближе к стене, Лэнг пошел по коридору, стараясь держаться уверенно, как человек, знающий, куда идет. Там, где два коридора пересекались, он осмотрелся. Оба коридора выглядели совершенно одинаково: слабо освещенные, с изогнутыми стенами. Через равные промежутки в них имелись двери, точь-в-точь такие же, как та, из-за которой Рейлли только что выбрался, если не считать того, что в них, похоже, не было замков, запирающихся снаружи.
Направо или налево?
Лэнг выбрал левый коридор, чтобы рука с оружием была дальше от стены. Если придется пустить автомат в ход, так будет удобнее. Вскоре он оказался перед аркой. За ней начиналась винтовая лестница, над которой располагалось окно. Стекло было темным, значит, на улице ночь. Ступеньки шли только вниз. Лэнг находился на верхнем этаже.
Лестница была мраморная. Как и в башне Бланшфора, ступени оказались глубоко протоптаны посередине, там, где на протяжении нескольких столетий проходили чьи-то ноги. Как и в том древнем замке, ступени были низкими, рассчитанными на невысоких людей, и расходились тугой спиралью от колонны, находившейся в центре. Лэнгу пришлось замедлить шаг, чтобы унять вернувшееся было головокружение.
Рейлли миновал два этажа, на каждом из которых имелись площадка, подобная той, с которой он начал спуск, и окно. За ним Лэнг видел ночь и случайные вспышки света, мерцавшие в неровном, ручного дутья, стекле.
Внезапно узкий лестничный проем заполнил звук. Беглец с изумлением сообразил, что слышал его уже довольно давно, просто тот был слишком слабым. Чем ниже Рейлли спускался, тем явственнее становился этот звук, и вскоре он распознал григорианское песнопение. Эти молитвы на латыни не имели мотива, но звучали поразительно мелодично.
Впрочем, слов еще нельзя было разобрать. Лэнг дошел до следующей площадки. Лестница вела вниз, но через окно отсюда уже были видны деревья. Их ветви чернели на фоне уличного фонаря. Рейлли показалось, что за ними различима еще и стена. Он остановился. В жутком круглом здании должен был иметься по меньшей мере еще один этаж, подземный, где помещались темницы. Если Лэнгу не мерещилось то, что виднелось за окном, сейчас он должен был находиться на первом этаже.
Рейлли вошел в другой круглый зал со сводчатым потолком высотой футов в двадцать. От серых каменных стен будто тянуло холодом, который несколько смягчали гобелены с изображением различных людей, по большей части окровавленных. Из тел безмолвно страдавших мучеников во множестве торчали стрелы, их жгли на кострах, пожирали львы. Между ужасными картинами возвышались пустотелые латы, держащие в железных рукавицах мечи и неподвижно глядящие пустыми прорезями шлемов на тусклый свет.
Первый и главный этаж.
Совсем как те люди в шлюпке из знаменитого анекдота об адвокате, Лэнг знал, где находится, но не понимал, куда попал.
Под сводом эхом отозвались шаги, приближавшиеся по каменному полу. Лэнг одной рукой стиснул автомат под рясой, а другой пониже надвинул капюшон на лицо. Но оказалось, что в этом не было необходимости. Фигура в белой рясе, точно такой же, как у него, проследовала с другой стороны зала, перебирая четки и бормоча себе под нос что-то неразборчивое, по всей вероятности, молитвы.
Когда тамплиер исчез из виду, Лэнг понял, что и ему самому впору молиться.
Пение между тем становилось все громче, и наконец Лэнг добрался до места, откуда оно раздавалось. Справа по коридору находился вход в огромный зал, тоже круглый, где было полно мужчин в белых одеждах или кольчугах, глядящих на середину. Там, возле украшенного резьбой мраморного алтаря, стоял отдельно от всех еще один человек в бе-лых одеждах.
Именно так Пьетро описывал капеллу в Бланшфоре.
