тоже нисколько в этом не сомневался, господин судебный следователь, – сказал Люпен, – и я очень рад, что судьба предоставила именно вам оказать правосудие честному человеку, каким я всегда был.
«Он смеется надо мной», – подумал Формери и полусерьезно продолжал:
– Да этот «честный человек» обвиняется в трехстах сорока четырех случаях кражи, мошенничества, шантажа, укрывательства и так далее. Триста сорок четыре дела!
– Как? Только-то! – воскликнул Люпен. – Неужели так мало? Вы меня обижаете!
– Да, и «честному человеку» придется еще теперь отвечать по обвинению в убийстве Альтенгейма.
– Вот это новость! Это, наверное, вы додумались?
– Конечно!
– Здорово! Вы делаете большие успехи, Формери!
– То положение, в котором вас застала полиция, не оставляет места никаким сомнениям.
– О да, вы правы, какие же тут сомнения! Только я хотел бы вас спросить, от какой раны умер Альтенгейм?
– От раны в горло, нанесенной ножом.
– И где этот нож?
– Его не нашли.
– Странно. Как же это они не нашли ножа? Я – убийца и пойман на месте преступления около человека, которого я убил, а орудия преступления при мне не оказалось.
– Кто же, по-вашему, убийца?
– Тот самый, что убил Кессельбаха, Чепмана и других, – достаточно видеть рану.
– Куда же он делся?
– Скрылся по трапу.
– Отчего же вы не последовали его примеру?
– Я тоже пытался уйти, но выход из туннеля был прегражден дверью, которую я не мог открыть. В это время этот человек вернулся в комнату и, боясь, что Альтенгейм, которого он не смог освободить, выдаст его, убил барона. Тогда же он спрятал в шкаф черный узелок с платьем, приготовленным мною.
– Зачем?
– Чтобы переодеться. Я приехал на виллу Глисин с намерением выдать Альтенгейма полиции, уничтожить князя Сернина и появиться в виде…
– Вы, пожалуй, скажете, в виде Ленормана?
– Совершенно верно.
– Нет.
– Как?
Формери с лукавым видом потряс указательным пальцем правой руки.
– Нет, нет, – повторил он.
– Как «нет»?
– Историей с Ленорманом…
– Ну?
– Можно одурачить публику, но не меня. Неужели вы думаете, что я поверю, что Люпен и Ленорман – одно и то же лицо? – Он рассмеялся и добавил: – Люпен – начальник сыскной полиции? Нет! Все, что хотите, только не это. Всему бывают границы… Я очень доверчивый человек… Но между нами… к чему вы придумываете эту чепуху? Я совсем не вижу цели…
Люпен изумленно смотрел на него. Хотя он давно знал Формери, все-таки не предполагал, что судебный следователь до такой степени несообразителен. Кажется, во всем мире только один Формери сомневался, что Сернин, Люпен и Ленорман – одно и то же лицо.
Люпен обратился к помощнику начальника сыскной полиции, слушавшему с открытым ртом:
– Дорогой Вебер, ваше повышение по службе не состоится. Потому что если я – не Ленорман, то, значит, он где-нибудь существует, а раз он существует, то я ни одной минуты не сомневаюсь, что Формери с его тонким чутьем разыщет пропавшего начальника сыскной полиции…
– Будьте покойны-с, господин Люпен! – воскликнул судебный следователь. – Я ручаюсь за это и признаюсь, что очная ставка между ним и вами будет интересной для меня.
Он смеялся и барабанил пальцами по столу.
– Нет, с вами, право, забавно. Не соскучишься. Так это вы были Ленорманом и арестовали своего сообщника Марко?
– Конечно, надо было доставить удовольствие председателю Совета министров и спасти кабинет.
Формери держался за бока:
– Ох, я умру от смеха! Боже! Как это смешно! Ваш ответ обойдет весь свет… И вы также станете утверждать, что я производил следствие в «Палас-отеле» в день убийства Кессельбаха вместе с вами?
– Вы вместе со мной вели дело о краже диадемы, когда я был герцогом Шармерасом, – иронично заметил Люпен.
Формери вздрогнул, и вся его веселость мгновенно пропала. Он стал серьезным и спросил:
– Так вы продолжаете утверждать эту нелепость?
– Я вынужден это делать, потому что это правда. Очень легко проверить меня: сядьте на пароход, идущий в Кохинхину, там, в Сайгоне, вы легко добудете доказательства смерти настоящего Ленормана, очень хорошего человека, личность которого я взял себе, акт о его смерти у меня имеется, я могу вам его предоставить.
– Глупости!
– Как хотите, господин судебный следователь, я должен вам сознаться, что это мне совершенно безразлично. Если вам не нравится, чтобы я был Ленорманом, бросим, не будем говорить больше об этом. Если вам угодно предполагать, что я убил Альтенгейма, пожалуйста! Забавляйтесь, ищите доказательства. Только…
Он бесцеремонно взял стул, сел напротив Формери с другой стороны письменного стола и продолжил резким тоном:
– Только вот в чем дело: я должен вам сказать, что, несмотря ни на что, какие бы у вас ни были намерения, я не хочу терять времени даром. У вас есть свои дела, у меня – свои. Вы получаете жалованье за то, что занимаетесь своим делом, а я устраиваю свои. Так вот, дело, которым я сейчас занят, принадлежит к безотлагательным. А так как вы изволили меня заставить ходить взад и вперед меж четырех стен моей камеры, то я его вам обоим и поручаю. Поняли?
Он встал.
– Я разрешаю вам забавляться ведением моего процесса, расследованием совершенных мною раньше преступлений, злодеяний и прочими пустяками при условии, что вы немедленно займетесь моим поручением.
– В чем же оно состоит? – насмешливо спросил Формери.
– В том, чтобы не мешкая заняться розысками германского подданного Штейнвега.
– Это что за история?
– Эту историю я берег для себя, когда я был… или, вернее, воображал себя Ленорманом. Часть этой истории произошла в моем кабинете, здесь, в здании суда, и Вебер должен помнить ее. Вот в чем дело: старик Штейнвег знает содержание таинственного проекта Кессельбаха, и Альтенгейм, занимавшийся также розысками по этому делу, похитил Штейнвега и спрятал его.
– Ну вот еще! Это не иголка, не спрячешь!
– Совершенно верно.
– Вы знаете где?
– Да.
– Было бы интересно…
– Он находится в доме номер двадцать девять на улице Дюпон. Вебер пожал плечами:
– Это там, где жил Альтенгейм?
– Да.
– Вот это и доказывает, насколько можно верить всем этим глупостям. В кармане барона я нашел его адрес, и через час дом был занят агентами сыскной полиции.
Люпен с облегчением вздохнул:
– Приятная новость! Я боялся, что его неуловимый сообщник во второй раз похитит Штейнвега. Ну а слуги?
– Они исчезли.
– Другой предупредил их по телефону. Но все-таки Штейнвег там…
Вебер сказал нетерпеливо:
– Там никого нет, я вам повторяю, что дом занят агентами полиции.
– Господин помощник начальника сыскной полиции, я вам даю приказ: лично обыщите дом на улице Дюпон. Завтра представьте мне отчет о результатах обыска.
Вебер пожал плечами:
– У меня
