сужаются после того, как моя вилка в третий раз за вечер стучит о причудливую тарелку.
— Что с тобой не так? Ты же любишь пасту.
Я поднимаю плечо в полушутливом пожатии.
— Я не голодна. Просто сегодня не очень хорошо себя чувствую.
— Ты говорила то же самое вчера и позавчера. С тех пор, как ты ночевала у Майи. — Его пристальный взгляд ничего не дает мне понять. — Знаешь, чувствовать себя полным дерьмом — это не болезнь. Это аллергическая реакция на то, что ты не делишься своими чувствами.
О, папа. Такой проницательный.
— Лови полеты, а не чувства. Я больше не вижу смысла? Присяжные еще не определились.
Я делаю глоток вина. Мой отец хватает бокал, как только я его опускаю, и держит его в заложниках. Моя губа выпячивается, а глаза умоляют его оставить эту тему.
— Это связано с тем парней. Я не позволю тебе скулить, как побитая собака, когда я воспитывал тебя лучше. — Ай. — Или ты расскажешь мне, что случилось, или я пойду поговорю с ним. Не ставь это мне в вину, Софи Мари Митчелл.
Ни при каких обстоятельствах я не хочу, чтобы он пошел говорить с Лиамом, поэтому я уступаю, чтобы защитить нас обоих.
— В итоге я влюбилась в Лиама. — Эти шесть слов отнимают у меня все мужество.
— Ну и что? Все это знают.
Моя голова переключается с моей тарелки на лицо отца.
— Что ты имеешь в виду?
Либо я такая же прозрачная, как бокал с вином, который он держит, либо мой отец действительно агент Интерпола под прикрытием.
— Ты моя дочь. Всякий раз, когда ты смотришь на Лиама, у тебя такой взгляд, какого я никогда раньше не видел. Даже когда ты смотришь на макароны. Очевидно, что ты чувствуешь к нему. И он смотрит на тебя так же.
— Как ты так спокойно к этому относишься?
— Чего ты ждешь от меня? Что я начну кричать на тебя? Тебе уже двадцать два.
— Ну, да. Может быть, даже выбегу из бального зала после того, как мы с тобой поговорим.
Мой отец вздохнул.
— В этом году мне хватило драмы с Ноа и Санти. Вы с Лиамом по большей части держали свои дела в тайне, за исключением промашки с пресс-конференцией.
— Значит, ты не злишься из-за того, что я нарушила твое правило?
— О, я злюсь. Но я не могу сказать «я же тебе говорил», когда ты на расстоянии одного бокала вина от того, чтобы расплакаться во время ужина.
Я вздыхаю от того, что мой папа проснулся.
— Ого. Тебе нужно поработать над своей подачей. Неудивительно, что у тебя нет девушки.
Он хихикает.
— Посмотри на себя, ты шутишь. Почему бы тебе не поговорить со мной о том, что происходит? Твой старик имел дело с собственными женскими проблемами до того, как я женился на своей работе и стал отцом-одиночкой. В молодости я наделал много глупых ошибок. Но я скажу тебе одну вещь: любой, кто заслужит твою любовь, должен быть достойным, потому что твое сердце занимает больше половины твоего тела. В твоем мизинце больше души, чем у некоторых людей во всем теле.
Добрые слова отца вызывают на моем лице улыбку.
— Ну, все началось с ужасного костюма принцессы и вечеринки, на которую ты заставил меня пойти.
Он проводит рукой по лицу.
— Я лучше принесу нам еще вина; у меня такое чувство, что это будет долго.
Я рассмеялась, глядя на удаляющуюся фигуру отца. Впервые за несколько дней я чувствую облегчение.
Вчерашний разговор с отцом о Лиаме вскрыл целый ряд новых ран. Я не понимала, как далеко упала, пока не рассказала свою историю от начала до конца, оставив меня уязвимой и потерянной. Несмотря на мои признания, мой папа справился с этим как чемпион, предложив несколько советов и снова отклонив мою просьбу о раннем вылете домой.
Вместо того чтобы томиться в печали на обратном пути в Италию, я получила возможность увидеть собственную гибель воочию, подстроенную моей прекрасной лучшей подругой.
Майя: Это твое ежечасное напоминание о том, чтобы ты не бросала меня сегодня вечером. Тебе не понравится, что произойдет, если ты это сделаешь.
Я: Угрозы работают лучше, если не включать улыбающийся эмодзи.
В ответ Майя посылает мне тот же эмодзи с ножом. Я одеваюсь и выгляжу лучше всех, потому что мне это необходимо. Если я собираюсь излить свое сердце Майе в ущерб встрече с Лиамом, мне лучше выглядеть как неравнодушный человек. Ничто так не кричит о винтовой любви, как платье с открытой спиной.
Пару часов спустя я нахожу Майю в толпе гостей гала-вечера, ее сверкающее платье привлекает мое внимание. Моя рука обхватывает ножку ее наполовину наполненного бокала шампанского.
— Эй, я пила… — Она замирает на месте.
Либо у меня удивительное лицо, которое ошеломляет ее, либо я выгляжу так же дико, как и чувствую себя. Я выпиваю содержимое бокала в несколько глотков, прохладная жидкость стекает по горлу.
Я называю эту версию себя «пост-Лиам».
— Помнишь, во время нашей ночевки ты сказала мне дать Лиаму немного времени? Что, возможно, он придет к пониманию своих чувств ко мне?
Она кивает, пытаясь улыбнуться, но вместо этого хмурится.
— Ну, ничего не изменилось. С каждым днем я все глубже и глубже погружаюсь в проблемы. — Я надуваю губы, чтобы они не дрожали.
Майя хмурится еще больше.
— Какого рода проблемы?
— Уборка в десятом проходе, потому что мое сердце взорвалось на полу в секции мороженого.
Мимо проходит официант. Мои руки хватают его за рукав, не позволяя ему никуда уйти, не выслушав мою просьбу.
— Сэр, можно нам, пожалуйста, еще одну порцию шампанского? — Вау. У этого человека нюх на сердечные боли, потому что он бросается прочь.
Майя искренне улыбается мне.
— Мне очень жаль. Я думала, он проснется и поймет, каким идиотом он был.
— Прежде чем мы продолжим, нам нужен алкоголь. Много алкоголя.
Майя кивает в знак понимания.
Мой дорогой друг официант появляется не с одной, а с двумя бутылками шампанского. Он был бы человеком моего сердца — если бы оно у меня еще было.
Каждый из нас берет бутылку с подноса и отправляется в угол гала-концерта. Я ничему не научилась из своего предыдущего опыта сидения в углу, но, по крайней мере, на этот раз у меня хорошая компания. Мы с Майей делаем глотки прямо из бутылки, отказавшись от бокалов, прихлебывая между моими признаниями. Мы являем
