Женя включила чайник, поставила чашки, насыпала в них кофе и долила молоко. Всё это она сделала молча. Затем на столе оказалась вазочка с конфетами и печеньем.
– У тебя часто бывают гости? – спросил я.
– Ты первый. Никто не знает, где я живу, – ответила она. – Кроме Лиды и... тебя.
– Для кого тогда сладости?
– Себе купила. Захотелось. У нас, у беременных, свои причуды, – ответила девушка.
Когда чайник вскипел, Женя разлила кипяток, и по комнате побежал аромат кофе. Я отпил немного. Потом ещё чуток. Вкусно! По телу пробежало тепло. Стало так уютно, по-домашнему, словно я не в гостях оказался, а среди своей семьи. «Может, это знак?» – подумал я.
Отпив немного кофе и ощущая, как по телу разливается приятное тепло, я сказал:
– Женя, ты же понимаешь, я пришел к тебе не просто так.
– Если будешь уговаривать насчет тебя и Николая…
– Мы с ним расстались, – сказал я.
– Вот как? Надо же, – неподдельно удивилась Женя. – Причина, надеюсь, не во мне?
– Именно в тебе. Причем не ты, а тот маленький человечек, который растет в твоём животике, – улыбнулся я ласково. Девушка засмущалась. – Николай был категорически не прав, когда предложил тебе сделать аборт. Я ему ответил, что он не дорос до семейных отношений.
– А ты? – спросила Женя.
– Я – да. Я очень хочу стать отцом твоего ребенка. Так, чтобы он стал… нашим.
– Ты же гей. Как такое возможно?
– Возможно, если ты готова меня выслушать.
– Слушаю.
Я рассказал девушке историю своего знакомства и общения с Егоркой. Про всё, что было между нами в армии. Как жестоко там над нами измывался один сумасшедший лейтенант, и чем всё это для него закончилось. Конечно, во время рассказа я старался смягчать краски. Равно как и опустил всё, что случилось в гараже, где Егорка расстрелял кровожадное офицерьё. Мне бы не хотелось пугать Женю, тем более в её положении. Потому я придумал, что после всего случившегося меня демобилизовали, а Егора отправили на принудительное лечение в психиатрическую лечебницу.
Но главное, что я сообщил Жене, – это то, как мы недавно встретились, и как поняли, что любим друг друга.
– Мы шли к этому несколько лет, – сказал я. – И у меня, и у него на жизненном пути было много разного. В основном, сложного и даже плохого, хотя бывали и приятные моменты. Но теперь, когда я встретил Егорку, а точнее – он меня нашел, между нами словно… искра проскочила вновь. Та самая, что появилась ещё во время службы в армии. Но тогда обстоятельства помешали ей стать жарким пламенем. Теперь оно горит, и потому мы решили жить вместе.
– Поздравляю, – тихо сказала Женя, глубоко впечатлённая моим рассказом. – Но не понимаю, а я здесь при чем?
– При том, Женечка, что я пришел не только от своего имени, но и от Егора тоже. Мы хотим просить тебя стать нашей женщиной. Матерью нашего ребенка. Если хочешь, то – женой одного из нас. Чтобы соблюсти формальности, если потребуется признание ребенка. Мы готовы взять на себя заботу о тебе и малыше стать семьей, – сказал я и замолчал.
Ни слова не говорила и девушка. Минут пять мы сидели в полной тишине. Меня буквально подмывало спросить, что она думает по поводу моего предложения, но приходилось терпеливо ждать. Не стоит прерывать ход её мыслей.
– Мне нужно подумать, – сказала наконец Женя. – У меня такого… никогда не было. И потом, я не совсем понимаю. Вы же гей-пара, так?
– Верно.
– Зачем я вам нужна?
– Для создания семьи.
– Но семья – это там, где люди любят друг друга. У вас с Егором это есть, а как же я?
– Ты будешь любить ребенка, мы – тоже. А там, возможно, и между нами что-то… возникнет, – сказал я.
– Может, дождик. Может, снег. Может будет, может – нет, – ответила Женя недоверчиво.
– Да, я понимаю, как тебе трудно сразу решиться. Ты всё обдумай. В конце концов, если ты потом встретишь мужчину, с которым тебе станет лучше, чем с нами, ты запросто сможешь уйти. А пока мы станем семьей. Тебе ведь пригодится помощь с малышом? А у нас четыре крепкие мужские руки, – даже ладони ей протянул для иллюстрации своих возможностей.
– Хорошо, мне надо подумать, – повторила Женя. – Но Егор… ты уверен в его психическом здоровье?
– Уверен. Если бы не так, я не стал бы предлагать тебе жить с нами обоими. Рисковать ребенком я не имею права.
– Скажи, а почему ты так уверен, что он от тебя?
– Помнишь ту нашу ночь? Первую? Когда мы были втроем с Николаем?
– Да.
– Так вот, Николай предпочитает резинки, он всегда не уверен в партнере. Даже если встречается с ним… некоторое время.
– А ты?
– Я предпочитаю доверять.
– Ты же видел меня тогда впервые в жизни! – усомнилась Женя в правдивости моих слов.
– Всё верно. Но Николай успел немного рассказать. И я поверил тебе. Ну, а кроме того… ты мне очень понравилась.
– Удивительно слышать такое от гея, – улыбнулась девушка.
– И тем не менее, это правда, – сказал я. Потом протянул руку через столик, взял её ладонь в свою и, глядя в серо-зеленые глаза, добавил. – Знаешь, я бы очень хотел, чтобы у моего сына была такая красивая молодая и очаровательная мамочка.
Женя покраснела, но ладошку не убрала.
– Может, я рожу девочку?
– Прекрасно, – сказал я. – Значит, у нас будет дочь.
– Но вдруг все-таки… это от Николая?
– Если тебя это так волнует, давай сдадим тест ДНК. Сколько ты уже беременна? Больше десяти недель?
– Двенадцать.
– Вот и прекрасно. Я читал, на этом сроке можно безопасно для плода сдать анализы для установления отцовства, – сказал я.
– Дорогое удовольствие.
– Не беспокойся. Я всё оплачу.
– Я и сама могу.
– Конечно, можешь, а давай пополам?
– Хорошо, – ответила Женя. А ладошку все-таки убрала.
Мы продолжили ещё немного нашу кофейную посиделку, а после я отправился на работу. Но едва переступил порог своего отдела, как меня вызвали в отдел кадров, где сообщили, чтобы я написал заявление по собственному желанию. Спрашивать у эйчаров я ничего не стал. Они люди подневольные. Им что сказано, то и делают, хотя по их лицам было видно – неприятно. Потому я просто пошёл в отдел, чтобы забрать свои личные вещи. Их было немного – кружка, ложка да коврик под «мышкой» с изображением дельфина. Когда всё это взял и уходил, сопровождаемый грустными взглядами коллег, у лифта меня догнала Светлана – единственная смелая девушка, не побоявшаяся поговорить с изгнанником.
– Кто постарался? – спросил я, намекая на своё увольнение.
