— Очень уж вы суровы. — Я помедлила, пытаясь подобрать такие слова, чтобы подруги меня поняли. — Времена меняются. Посмотрите на моего сына. Он не просил у меня разрешения жениться, и его будущая жена — не хэнё. Я люблю сына, как и вы любите своих сыновей. А ведь из них вырастают мужчины.
— Верно, — согласилась Ку Чжа, — я люблю своих мальчиков.
— Я потеряла Ван Сон, — призналась ее сестра, — но если бы погиб один из моих сыновей, я бы не выдержала.
— А я учу правнуков готовить! — похвасталась До Сэн.
— Уже?
— Чем раньше, тем лучше, — сказала До Сэн. — Они уже умеют варить кашу.
— И мои!
Тема разговора окончательно ушла в сторону: женщины принялись хвастать сыновьями и внуками. Чжун Ли продолжала записывать, но я видела, что ей уже не так интересно. А мне стало не по себе. Дочь заставила меня взглянуть на вещи по-другому. Мы жили на острове богинь — богинь деторождения, детской смерти, очага, моря и так далее, — а боги были их супругами. Самой сильной из наших покровительниц считалась Бабушка Сольмундэ — воплощение Чеджудо. Самой сильной из реально существовавших островитянок была Ким Мандок, спасавшая людей во время великого голода, но выдуманные женские персонажи нас тоже вдохновляли: у нас в бультоке каждая знала сюжет романа «Хайди». Но, несмотря на нашу силу и усердную работу, ни одну из женщин никогда не назначили бы руководить деревенской рыболовной ассоциацией и не выбрали бы в деревенский совет Хадо.
* * *
В августе, когда настало время убирать урожай сладкого картофеля, в первый день Чжун Ли согласилась помочь нам с До Сэн. Хватило дочери ровно на час, а потом она устроилась в тени от каменной стены вокруг поля, достала из рюкзака транзисторный радиоприемник и блокнот. Как же у меня болели уши от музыки, которая неслась из приемника! Но шум хотя бы отгонял ворон. А Чжун Ли принялась чирикать в блокноте — наверняка очередное письмо.
— И кому ты пишешь на этот раз? — поинтересовалась я.
— Другу. В Сеул.
До Сэн бросила на меня хмурый взгляд. Она ни слова не говорила про мою младшую дочь, но я чувствовала, что свекровь не одобряет поведение Чжун Ли.
— Ты каждый день носишь письма на почту, но я ни разу не видела, чтобы тебе приходил ответ, — заметила я.
— Просто все слишком заняты, — ответила она, не поднимая головы от блокнота. — Сеул не похож на Чеджудо. Волшебство Сеула в том, что там невозможно скучать. Повсюду культура, история и творчество.
Когда Чжун Ли была маленькой девочкой, она иногда попадала в неприятности из-за любознательности, но то же качество помогло ей добиться таких высот. Мне следовало бы радоваться ее достижениям, но я ощущала только грусть.
* * *
А потом настало время Чжун Ли возвращаться в университет: слишком быстро, но с другой стороны — не очень. Мы с До Сэн собрали ей с собой в общежитие сушеную рыбу, сладкий картофель и кувшины с кимчхи. Я приготовила конверт с деньгами, чтобы дочка могла покупать книги и прочие необходимые вещи. Я даже заново покрасила соком хурмы один из ее нарядов, хотя подозревала, что в Сеуле она его носить не будет.
Чжун Ли вошла в комнату, уже одетая в дорогу. На ней были белая блузка без рукавов и нечто невообразимое под названием «мини-юбка». Дочь обратилась ко мне с просьбой, которая изумила меня больше всех слов Чжун Ли за это лето:
— Мама, перед отъездом возьми меня, пожалуйста, с собой в дом Ё Чхана.
Я резко втянула воздух, пытаясь успокоить отчаянно стучащее сердце.
— Зачем?
Она повела плечом.
— Ну, ты туда каждый день ходишь. Вполне могла бы взять и меня.
— Ты не ответила на вопрос.
Дочь уставилась в пол, избегая встречаться со мной взглядом.
— Ё Чхан попросил меня кое-что для него забрать.
Стоявшая рядом До Сэн выпустила воздух сквозь сжатые зубы. Я уставилась на дочь в упор, но попыталась повести разговор осторожно:
— Ты общаешься с Ё Чханом?
— Мы с детства знакомы, — пояснила она, будто я не знала.
— Но они уехали…
— И мы снова встретились в Сеуле.
— Меня удивляет, что ты с ним общаешься, — призналась я, стараясь сохранять ровный тон.
— Я как-то столкнулась с ним в университете, и мы сразу друг друга вспомнили. Он пригласил меня в ресторан повидаться с его матерью…
— С Ми Чжа…
— Они были ко мне добры. Ё Чхан учится в аспирантуре факультета бизнеса в том же университете, и…
— Чжун Ли, зачем ты так меня ранишь?
— Ты о чем? Мы просто друзья, вот и все. Они иногда приглашают меня пообедать.
— Прошу тебя, держись от них подальше. — Я не могла понять, почему мне вообще приходится умолять об этом свою дочь.
Она с досадой заметила:
— Но ты-то каждый день в ее дом ходишь.
— Это другое.
— Глубоко лежащие корни переплетаются под землей, — произнесла Чжун Ли. — Мать Ё Чхана так говорит про вас двоих, и, наверное, она права.
— Я с Ми Чжа не переплетаюсь, — возразила я, хотя сама знала, что лгу. Не знаю, зачем я каждый день ходила в дом бывшей подруги, и все же меня туда тянуло. Я поливала цветы, мыла полы, когда они пачкались, каждый год проверяла в городском бюро уплату налогов. Если Ми Чжа когда-нибудь вернется, дом будет ее ждать. А пока надо убедить дочь держаться подальше от этой женщины и ее сына. — Для меня было бы большим утешением знать, что вдали от дома ты не видишься с этими людьми. Обещаешь?
— Постараюсь.
— Много лет назад ты тоже так сказала, когда сломала руку, а теперь вон как вышло.
В глазах дочери вспыхнул вызов, но она сказала:
— Ладно, обещаю. А теперь можно мне забрать нужную Ё Чхану вещь? И потом…
— А что за вещь-то?
— Сама не знаю. Лежит в сундуке у стены в главной комнате.
Я знала в этом доме каждый уголок, и вещь, лежавшая в том сундуке, Ё Чхану не принадлежала. Она принадлежала Ми Чжа. Это была книга ее отца.
— Знаешь, — продолжила моя дочь, — за лето я могла бы в любой момент сама туда сходить. Мне не обязательно было тебя просить.
Вообще-то тут она ошибалась: я бы сразу заметила пропажу.
— Я проявила уважение к тебе, — настаивала Чжун Ли.
В это мне пришлось поверить.
— Ладно, чем скорее разберемся, тем лучше, — сказала я.
Чжун Ли ответила мне улыбкой — точно такой же, как у ее отца.
Но мне все равно было больно. Последние годы мне приходилось слушаться указаний начальника из деревенской рыболовной ассоциации, но меня утешала мысль о том, что я обеспечиваю дочери наилучшее образование. Чжун Ли выросла умной и честолюбивой. Она знала то, чего мне никогда не узнать, но теперь я кое-что поняла. Можно сделать для ребенка все возможное, создать условия для того, чтобы она много читала и делала задания по математике. Можно запретить ей кататься на велосипеде, хихикать и общаться с мальчиком. Но когда я попросила пообещать, что она не будет видеться с Ё Чханом и Ми Чжа, Чжун Ли сказала: «Я постараюсь». Иногда все наши усилия столь же бессмысленны, как попытки плевать против ветра.
