Вэл убрал волосы с ее виска и поцеловал его.
— Хочешь, чтобы я пошел с тобой?
— Нет. — Ее улыбка убрала из этого слова колкость. — Это я должна сделать сама.
— Что-то, связанное с твоими снами. — Это был не вопрос, а скорее утверждение. Его синие глаза смотрели серьезно и нежно.
Клэр прикоснулась пальцем к его щеке.
— Да, это с ними связано.
— Вы верите в сны, граф Людовичи? В судьбу? — задала вопрос Клэр хозяину палаццо.
Пол был устлан бело-розовыми мраморными квадратами. Высокие окна выходили на Большой канал. Где-то неподалеку капала вода.
На этот раз вид был свободен от vaporetti. Мимо пронеслась одинокая гондола — черный лебедь на мутной зеленой воде. Если бы не современная одежда гондольеров, подумала Клэр, они могли бы вписаться в любой период времени шестисотлетней истории Ка'Людовичи.
Граф Людовичи улыбнулся.
— Ну конечно. Невозможно жить в таком фантастическом городе, как Венеция, если не веришь в сны.
Клэр опустила руку в сумочку и вытащила маленький бархатный футляр, окаймленный медью.
— Тогда это принадлежит вам.
Граф взял его, нахмурившись, и открыл крышку. Ожерелье Бьянки лежало на атласной подушечке.
— Мадонна! — воскликнул он. — Это, несомненно, то ожерелье, которое изображено на портрете Бьянки!
Его пальцы прикоснулись к бусинам, погладили углубление в центре кулона, где когда-то был рубин в форме сердца.
— Где вы взяли это, синьорина?
— У Бьянки. Она хотела, чтобы это принадлежало вам.
— Я не понимаю.
— Мы можем пройти на маленький дворик, который выходит на calle? Co старым каменным колодцем? Там я все объясню.
Он с ошеломленным видом смотрел на Клэр, потом пожал плечами.
— Ну конечно же.
Клэр пошла вперед, словно она ходила по этому пути сотни раз. Так оно и было, по крайней мере, во снах.
Она задержалась на верху лестницы, ведущей к воде, подавляя порыв оглянуться через плечо. Она не Бьянка. И неважно, видит ли ее кто-нибудь.
Клэр отдавала себе отчет в том, что могла поставить себя в идиотское положение. Ведь все могло измениться сотни раз со времен отчаянного бегства Бьянки.
Граф Людовичи шел за ней. Пройдя через маленький вестибюль, Клэр отодвинула тяжелый засов, который закрывал дверь, ведущую в заброшенный двор. Петли, которыми долго не пользовались, заскрипели.
Все было точно, как во сне.
По телу пробежала дрожь — словно облако пронеслось над морем. И это тоже было, как у нее во сне. По обе стороны от двери стояли горшки с цветами, и усики новых лоз цеплялись за древние стены. И была запертая дверь, которая вела в узкую улочку между домами.
— Бьянка не покончила жизнь самоубийством и не была убита отцом. — Она глубоко вздохнула. — В ту роковую ночь она вышла через эту калитку, чтобы встретиться с любимым. Она отправила ему записку через свою няню, в которой сообщала, что решила воспротивиться воле отца и бежать с Доменико Колеоне. Вместо этого записка была доставлена в руки Джованни Гамбелло.
— Откуда вы это знаете? — Граф пристально смотрел на нее.
— Считайте, что мне сказала Бьянка. — Клэр подняла подбородок. — Во снах.
Граф Людовичи был озадачен.
— Вы говорите, что она не бросилась в канал.
— За этой дверью — узкая calle. Если вы будете идти по ней достаточно долго, она выведет к маленькой открытой площади со статуей Венеры в одном углу. Над маленьким каналом есть древний мост, такой узкий, что два человека не смогут разминуться на нем.
Хмурые морщины легли на его лоб.
— Вы меня заинтриговали. Эту площадь трудно найти даже с помощью карты. Мост такой старый, что даже гондола под ним не пройдет. Изначально он был предназначен, чтобы соединить две части палаццо. Очень мало людей знает о нем, кроме тех, кто живет неподалеку.
— Бьянка знала. Она добралась до моста, где надеялась найти Доменико Колеоне, но ее записка так и не попала к нему. Там ее поджидал жених, Джованни Гамбелло, в карнавальном одеянии. До тех пор он не знал, что она носит под сердцем ребенка своего любовника.
Людовичи выслушал и это.
— Вы кажетесь очень уверенной, синьорина. По лицу Клэр пробежала легкая тень.
— Я настолько в этом уверена, словно была там. Он угрожал ей, и она пыталась убежать. В борьбе она упала в канал. — Зеленые глаза Клэр затуманились, как воды, которые плескались у ступеней палаццо. — Джованни Гамбелло ушел и оставил ее умирать.
В теплом неподвижном воздухе раздался звон колоколов; звуки церквей и campоniles смешались в хоре сожаления. Глаза Людовичи потемнели от напряжения.
— Я верю, что вы верите, что это правда. Но в глубине души мне бы хотелось иметь какие-нибудь доказательства.
Это был ответственный момент.
— У вас есть ключ?
— Нет. — Граф покачал головой. — Я не припоминаю, чтобы когда-то был ключ. Есть еще одна дверь, которая ведет со двора. Используется именно та дверь.
Клэр подошла к старому колодцу и посмотрела на кирпичную парапетную плиту наверху старого камня.
— Вот здесь Бьянка зацепилась кружевами своего платья.
Она безошибочно подошла к этому месту и встала на колени, раскачала рукой кирпич, и тот отделился, оказавшись в ее руке. Кусочки раскрошившихся листьев и древний раствор отвалились. Она потянулась, и ее пальцы коснулись прохладного металла.
— Вот вам доказательство, — просто сказал она.
Она вытащила потускневший ключ. Тот позеленел от времени, но замысловатая конструкция была по-прежнему хорошо видна. Она положила ключ на ладонь графу.
— Но… откуда вы знали, что он был здесь?
— Его спрятала Бьянка, на тот случай, если ее поймают и ей снова придется бежать. Я видела это — во сне.
Последний сон приснился ей сегодня утром, когда она лежала, удовлетворенная, в объятиях Вэла. На этот раз во сне не было страха, не было ужаса. Просто улыбающаяся девушка с кудрями Боттичелли в платье из золотистого бархата. Тайна Бьянки была разгадана. Клэр восстановила доброе имя семьи.
Граф закрыл глаза. Когда он снова открыл их, они сияли.
— Спасибо вам, синьорина, от всего сердца. — Он взял ее руку и поцеловал. — Я бы хотел, чтобы аукционом занимались вы, — сказал он легко, словно это не имело никакого значения. — И я хочу, чтобы вы взяли это.
Он с силой вложил бархатный футляр ей в руку. Клэр была поражена.
— Я не могу это принять. Это фамильная собственность, которая является достоянием семьи.
— Нет, — сказал он со странной легкой улыбкой. — Ожерелье
