…прошел я дальше всех.
Р. Говард, «Вознаграждение»
1.
Широкие ступени Первого Учебного запрудила толпа студентов – так всегда бывало пополудни. Натан лавировал и протискивался меж болтунов-прогульщиков, отрастивших пушистые «хвосты», и фланирующих отличников, уворачивался от спорщиков, когда те в азарте начинали махать руками, обходил зубрил, уткнувшихся в конспекты и учебники. Экзамены уже начались, и кое-кто в спешке домучивал последние параграфы, сидя прямо на ступенях. «Умение отрешиться в толпе – дар, достойный уважения,» – вспомнил юноша слова Долорес. Увы и ах, сам Натан подобным даром не обладал. Скорее педант, чем импровизатор, он предпочитал заниматься дома – и, говоря по правде, не слишком от этого страдал.
После прохлады коридоров теплынь, царившая на улице, оглушила Натана. Зной упал на плечи ватным одеялом, и без пяти минут магистр расстегнул сюртук. Вольность, позволительная вне стен alma mater! С завистью он покосился на сокурсников, которые имели дерзость щеголять в одних рубашках из тонкого батиста. Отец Натана, генерал-майор ди Шоргон, застрелился бы, узнав, что сын появился на людях без верхней одежды. Хорошо еще, общественное мнение в последние годы сделалось лояльным к «бумажным» сюртукам из казинета. В шерстяном, камлотовом по такой жаре упреешь за пять минут.
«Парадокс, – вздохнул Натан. – Мы гордимся деяниями своих предков. Хвалимся древностью рода, титулами, привилегиями. А в итоге сыновья торговцев и аптекарей свободнее нас, и не только в одежде. Они свободны от уймы дурацких условностей…»
– Натан!
Из-под раскидистой липы-великанши – по легенде, ровесницы университета – махал рукой Эрик. Со свойственной ему предусмотрительностью младший брат, студент первого курса, укрылся в тени королевы парка. Сюртук брата, голубой с серебром, был застегнут на все пуговицы. Эрик во всем брал пример с отца – и с возрастом обещал перещеголять Шоргона-старшего в консерватизме.
– Ты свободен? – спросил Натан, ныряя в тень.
– Как птица! Последняя лекция, конец семестра…
– Кто читал? Ворон?
Эрик подобрался:
– Профессор ди Ронар, барон…
– Ворон и есть. Его так и на кафедре зовут. «Честь и традиции! Традиции и честь! Наш славный Университет с гордостью несет имя Инес ди Сальваре, открывшей путь к знаниям…»
Натан мастерски копировал интонации профессора. Увидев, что брат обескуражен, он завершил тираду хриплым:
– Кар-р-р, кар-р-р! И не смотри на меня, как жандарм на либерала! Ворон повторяет это слово в слово на каждом курсе…
Профессор ди Ронар в глазах Натана являл собой символ замшелых устоев. Отвечать ему следовало строго по учебнику полувековой давности. Шаг в сторону – и мятежник превращался в «носителя лженаучной ереси». Карался мятеж переэкзаменовкой; многие, дай им выбор, предпочли бы расстрел.
– Это твоя Долорес? – прищурился Эрик. На бледных щеках его вспыхнул румянец. – Это она настроила тебя против ди Ронара?
«Пройди братец через камень, – подумал Натан, – небось, отрастил бы клыки до пояса…» Самому Натану до совершеннолетия – двадцати одного года – и «каменной инициации» оставалось чуть больше трех месяцев. Всякий раз, когда он вспоминал об этом, сердце начинало стучать быстрее. Какие возможности он обретет, вернувшись? Полный контроль метаморфоз тела? Способность управлять инфо-полями точечным всплеском эмоций? Или его участь – жалкие крохи могущества Ушедших? Современная наука не могла предсказать этого заранее.
– Не «моя Долорес», а мистрис Станца, приват-доцент.
– Тебе не кажется, что она ему завидует?
– Завидует? – фыркнул Натан. – Было бы, чему!
Эрик воодушевился:
– Ди Ронар – профессор. Ординарный, между прочим! Титул, репутация…
