Книга Друиды - Морган Лливелин

— Но ты еще не говорил с Верцингеториксом, — продолжал я убеждать его. — Познакомься с ним, выслушай его самого!

Вождь криво усмехнулся.

— Какая разница? Что с тобой говорить, что с Верцингеториксом! Как думаешь, могу я не знать, что мой главный друид спелся с другим вождем? — Сказано было настолько горько, что я понял: никакие уговоры здесь не помогут. Как бы мы не убеждали другие племена, Тасгеций будет стоять на своем. Нужно было искать какое-то неожиданное решение.

Пока я подыскивал ответ, вождь спросил:

— Почему ты пошел против меня, Айнвар? Сначала я подумал, что мы можем править племенем вместе. Но ты оскорбил меня, отослав торговцев с вином, которое я посылал тебе в подарок. Когда это случилось и во второй раз, я уже понял, что ты, как и Менуа, будешь выступать против меня. Так почему?

— Я вовсе не собирался оскорблять тебя, — холодно ответил я. — Я против торговли с римлянами. Сейчас у нас растут собственные виноградники; еще одно хорошее лето, и у нас будет свое, галльское вино. Подумай об этом, Тасгеций. Нам не нужны торговцы; нам не нужен Рим, нам не нужно ничего из того, что он может предложить. У них нет ничего полезного для нас. А бесполезные вещи нам тем более не нужны.

Меня прервал шум у входа. Сразу несколько стражников ломились в двери и, естественно, застряли. Все были с мечами. Увидев в доме вождя главного друида, они растерялись и замерли. Потом кто-то из них спросил, какие будут приказания?

Наверное, тогда мы единственный раз думали с Тасгецием об одном и том же. У меня в голове спорили два голоса. Один говорил, что между вождем и главным друидом не должно быть распри, а второй напоминал о моем наставнике. Тасгеций напрасно вспомнил Менуа.

— Главный друид уже уходит, — сдержанно произнес Тасгеций. — Проводите его к воротам.

— Он отказывается от твоего гостеприимства? — удивленно спросил один из охранников.

— Вождь славится своим гостеприимством, — спокойно ответил я. — Но дела призывают меня покинуть столицу. — На мою совсем не искреннюю улыбку Тасгеций ответил не то кивком, не то полупоклоном, так что я обеспокоился — не повредил ли он себе шею. А потом быстро вышел из дома. Разумеется, небо было чистым, никакой грозы и в помине не наблюдалось.

Стражники вождя сопровождали меня до самых ворот Ценабума, но теперь их мечи покоились в ножнах. Тарвос и мои люди при виде такого почетного караула тоже взялись было за оружие, но я их успокоил.

— Все в порядке, Тарвос. — А потом добавил совсем тихо: — Но я должен повидаться с Котуатом. Где он сейчас?

— Его нет в городе, — так же тихо ответил Тарвос. — Я менял лошадей, когда пришел Кром Дарал и стал по обыкновению жаловаться, что Котуат не взял его с собой, потому что он плохой всадник, а младший вождь спешил. Они куда-то отправились и торопились.

— Кто был с ним? И куда они поехали?

— Котуат и князь Конконетодум хотели понаблюдать за римским лагерем. Тасгеций не знает, что они ушли, но Кром обмолвился, что вождь прикажет запереть ворота Ценабума, если ему донесут. Знаешь, Айнвар, мне показалось, что этот недомерок от обиды сам готов побежать к вождю и наябедничать.

Да, Крома я знал и вынужден был согласиться с Тарвосом.

Однажды на берегу реки я видел, как рыбаки сушат сети на солнце. Кое-где сети спутались, и люди терпеливо расплетали и расправляли их. Я был молод, терпения у меня не было, и на их месте я бы схватил нож и просто вырезал клубок. Хорошо бы, чтобы человеческие клубки, подобные Крому Даралу, можно было вырезать, но нет, Кром тоже имел право на жизнь. При всех своих недостатках он был одним из нас. Также я не стал бы испепелять Тасгеция молнией, это была просто обычная угроза. Насколько я знал, еще ни одному друиду не удалось вызвать настоящую молнию. Хватило раскатов грома, или того, что Тасгеций принял за раскаты грома.

— Так ты договорился насчет лошадей? — спросил я Тарвоса.

— Да, в общем, договорился, — Тарвос поскреб в затылке, — только я сказал, что до завтра они нам не понадобятся.

— Мы уходим. Добудь лошадей.

Грубое лицо воина осветилось улыбкой. Я легко угадал несказанное: «Домой? Мы идем домой? К Лакуту?» Но я вынужден был его огорчить.

— Пока не домой. Сначала найдем Котуата.

Глава двадцать пятая

Мы покинули Ценабум якобы в спешке, направляясь на север в сторону Рощи. Как только сторожевые башни скрылись из вида, мы повернули коней назад, туда, где как мне сказали, лежал римский лагерь. Он располагался не так уж далеко от Ценабума, примерно на середине пути к Велланодунуму, хорошо укрепленному городу сенонов.

Небрежным высокомерием Цезаря впору было восторгаться. Он вел себя так, словно уже победил и может творить, что пожелает. Несомненно, в этом крылся холодный расчет: люди видели его дела и верили ему.

Я напомнил себе, что ради должности проконсула он роздал целое состояние, и к тому времени, когда получил должность, остался почти нищим. Возможно, это такая черта характера: чем слабее положение человека, тем увереннее он выглядит? Если так, то какую слабость он старался прикрыть, закладывая зимний лагерь на краю земли карнутов, вождя которых он убедил в своем дружеском расположении?

Мне казалось, что мы с Цезарем затеяли мысленный поединок, и тут у меня есть небольшое, но как знать, может и решающее преимущество: я многое знал о нем, а он обо мне не знал ничего. Разве что он приметил и запомнил Верцингеторикса.

Вскоре мы заметили дым. Значит, лагерь где-то неподалеку. Мы с Тарвосом спешились и осторожно стали продвигаться вперед, взбираясь по гребню, поросшему высокой травой. Остаток пути мы и вовсе ползли, пока не смогли заглянуть в долину, занятую лагерем. Я впервые увидел армию вторжения. Меня охватил озноб. Наверное, именно это представлял себе Менуа: жесткий порядок, прямые линии шатров и четко обозначенные границы.

Обычный римский легион включал примерно 5300 человек, разделенных на девять боевых когорт. Десятую когорту составляли не воины, а всякая обслуга. Лагерь перед нами насчитывал в лучшем случае