Глава особой службы принял решение: он поможет премьеру — и будет направлять в принятии трудных решений.
Заметив эту перемену, Кристофер бледно улыбнулся.
— Следуйте за мной, господин канцлер. Сегодня же необходимо соблюсти все требуемые законом формальности: подобающим образом зафиксировать факт смерти правителя и известить о произошедшей трагедии нашего дражайшего инфанта. Церемонии по законному вступлению Эдмунда в права лорда-протектора, включая принятие присяги, должны быть проведены в кратчайшие сроки. До тех пор по праву премьера городом буду управлять я.
Винсент коротко кивнул, не давая никаких комментариев, не испытывая никаких душевных переживаний. Просто заменил в голове определенные установки. Почти автоматически, как менял каждое утро дату нового дня.
— Разумеется, — бесстрастно подытожил глава особой службы, открыто глядя в красивый высокомерный лик новоявленного хозяина города. — Все мы памятуем, что вашими устами говорит сам лорд.
Итак, на троне правителя Ледума отныне марионетка.
Остается надеяться, что у кукловода хватит мастерства дергать за невидимые веревочки — и удержать их в руках.
* * *
Уже практически остывший труп вдруг содрогнулся, будто сотрясенный внезапным эпилептическим припадком.
А надо сказать, такое довольно-таки редко случается с убитыми.
Новый судорожный приступ скрутил конечности и едва не завязал тело узлом, словно тряпичную куклу, набитую высохшей от времени ватой. Голова мертвеца запрокинулась, безвольно болтаясь из стороны в сторону, из раскрывшихся губ наружу хлынула кровавая пена. Грязная, почти черная, она содержала в себе какие-то уплотнения и биологические сгустки слизистых. Затем, на смену хлопьям пены, изо рта потекла густая жидкость необычного ярко-красного цвета.
Запах горького миндаля усилился.
Физиологически человек был мертв, но — кровь словно бы продолжала жить в нем своей особой жизнью. После давнего обращения в теле стража не было другой жизни, кроме той, что дарила и поддерживала священная драконья кровь. Кровь старшей расы была способна восстановить практически любые повреждения, кроме самых необратимых. Если только тело не было полностью разрушено, обезглавлено или расчленено, страж мог продолжать служить дракону, ведь душа его была крепко привязана к телу ритуалом инициации.
По странному стечению обстоятельств, использованный яд воздействовал в первую очередь на систему кровоснабжения, прицельно связывая гемоглобин и блокируя поступление кислорода. Таким образом, вся человеческая составляющая крови заклинателя в считанные мгновения была испорчена. Однако драконья кровь не подверглась и не могла подвергнуться воздействию никакого яда, сама по себе являясь универсальным, уникальным противоядием.
В крови медленно закипало золото.
Золото просачивалось сквозь ледяные, уже потерявшие эластичность стенки вен, проникало в органы и ткани, абсорбируя распространившуюся в них синильную кислоту и немедленно выводя ее вместе с токсичными рвотными массами.
В артериях вкрадчиво шевелился золотой зверь. На смену поврежденным клеткам начали появляться новые: они росли, как грибы после летнего дождя, как если бы запустился в действие некий экстренный механизм. Организм черпал материал для регенерации из самого себя, в первую очередь ускоренно восстанавливая жизненно важные функции. Скрючившийся на кровати человек в облаке собственной крови напоминал эмбрион в материнских водах. Он был готов вот-вот появиться на свет, заново пройдя муки рождения, которые все мы оставляем в глубинах подсознания.
Есть время умирать — и время возрождаться.
Словно восходящая над ночью заря, в теле разливалось новое солнце.
Как и в первый раз, воскресать было тяжело. Человек силился сделать вдох и не мог. Четкие линии рта кривились, окровавленные губы шевелились спазматически, хватая воздух беззвучно и бесплодно, как случайно выброшенная на берег сильная глубоководная рыба. Ей было не место на берегу — там, где она бессильна.
Наконец легкие полностью очистились от жидкости, и вместо крови из них вырвался хрип, словно бы первый вскрик новорожденного. Человек задышал — медленно, размеренно и глубоко.
Светоносная кровь драконов несла в себе могущественную животворящую магию. Силы ее было достаточно, чтобы заставить мертвого жить: сердечные мышцы дрогнули и с готовностью пришли в тонус. Предсердия мощно сократились, наполненные неким внутренним электрическим импульсом, и — после долгого перерыва — возобновили свой идеальный, образцово-показательный ритм.
Это было удивительное чудо рождения. Направляемое слаженной работой аорты, расплавленное драконье солнце струилось по венам, даруя телу новую жизнь.
С первым же разнесенным по крови гулким ударом сердца страж Высшего открыл золотые глаза.
* * *
Во время траурного обращения к высшему свету глаза премьера были заплаканы.
Никто не усомнился в искренности этих слез, совершенно естественных для столь верного слуги, потерявшего возлюбленного господина: трагедия и вправду была велика.
Закончив положенное объявление, премьер Ледума, как и всякий убийца, поспешил вернуться на место своего преступления. Сняв магические печати и аккуратно отперев дверь ключом, аристократ вошел в Западную спальню и обмер.
Сердце бросило в жар и в холод одновременно: кровать правителя была полна крови, ажурные простыни с гербовыми лилиями — хоть выжимай. Кровь была всюду, — всюду!.. — затоптанная чьими-то хаотичными неуверенными шагами. Но это было еще не самое страшное.
Тело лорда исчезло!
От сильного волнения аристократа затошнило. Воздух горчил. Хрустальная атмосфера склепа вмиг разбилась, разлетелась вдребезги. На лбу, заставляя слипаться черные пряди волос, выступила ледяная испарина. Премьер лихорадочно заозирался в поисках пропажи, одновременно пытаясь понять, что могло произойти.
Где лорд-протектор? Разве не покоился он здесь, холодный и бездыханный, страшный в своей посмертной красоте?
Ответов не было.
В мгновение ока Кристофер и сам сделался бледен, как покойник. Нет, нет — нужно держать себя в руках, иначе случится истерика или обморок… Всему должно быть разумное объяснение. В то же время аристократ понимал: успокоиться не удастся.
Какое темное колдовство свершилось в отсутствие зрителей? Неужели божество его воскресло из мертвых? Не может быть! Своими глазами видел он белого демона в объятиях смерти, холодных объятиях, из которых не выбираются. О боги, возможно ли… возможно ли, что он ошибся, и лорд был не вполне мертв? Но как это вообще — быть не вполне мертвым?!
Красивое лицо Кристофера слегка перекосилось, и его начало знобить.
Почуяв страх, боевые алмазы среагировали мгновенно: ярко вспыхнув белым, они сотворили вокруг нового хозяина знакомую защитную сферу. Воистину, камни лорда Эдварда были приучены действовать молниеносно. Заклинатель тяжело дышал и, купаясь в струящемся вокруг жидком серебре, сквозь сияющую пелену затравленно оглядывался вокруг.
