— Но так оно и есть, — жестко проговорила Касси. Мягкий и чувственный. Свет и тьма. Слезы хлынули у нее из глаз… — Спокойной ночи… — едва сумела пробормотать она и, выскользнув из стойла в коридор, бросилась к выходу.
Джаред догнал ее только во дворе и, схватив за плечи, заставил повернуться к себе лицом.
— Скажи мне… — процедил он сквозь зубы. — Ответь только, что…— И замолчал, увидев струившиеся по лицу Касси. — Боже мой!
— Мне надо идти, — она принялась выворачиваться из его рук. — Мне надо…
— Нет. До тех пор, пока… Ну ладно, как хочешь. Только перестань плакать. — Он отступил и отпустил Касси. — Но это не конец. Завтра же ты скажешь мне, что тебя так расстроило.
Но она вообще не должна говорить с ним. Касси повернулась и побежала по двору, ощущая на спине его недоумевающий, растерянный взгляд, даже когда, взбежав по ступеням и рывком распахнув дверь, оказалась в холле. Нет, самого последнего шага на пути предательства она все-таки не сделает. И ни за что не признается Джареду, что любит его.
— Касси? — Жозетта сидела на последней ступеньке лестницы, что вела в комнату Касси. На ней была ночная сорочка, поверх которой наспех наброшено платье. В широко открытых глазах девушки застыла тревога. — Ты плачешь? Что он сделал?
Касси вытерла слезы тыльной стороной ладони.
— Как ты тут оказалась?
— Услышала ваши голоса в холле. И не смогла заснуть, ждала, когда ты вернешься… — Она покачала головой. — Ты же сказала, что Джаред не сердится на тебя?
— Он и в самом деле не сердится, — Касси начала подниматься по лестнице. — Ступай спать.
Жозетта вскочила и взлетела по ступенькам следом за ней.
— Тогда почему ты плачешь? Я прежде не видела даже слезинки у тебя. И считала, что ты не рева.
— Как видишь, ошиблась.
— Но почему?
— Это касается только меня, — вспыхнула Касси. — вставь меня! — но, увидев выражение недоумения и обиды, промелькнувшие на лице Жозетты, сразу пожалела о сказанном. — Не беспокойся, все слишком…
— Это Джаред виноват? Хочешь, я поговорю с ним?
— Нет! — испугалась Касси. — Ничего не случилось. Наоборот. Он подарил мне Моргану.
— Ты, наверное, шутишь! — прошептала Жозетта. Касси серьезно продолжала:
— А себе он заберет жеребенка от Капу и Морганы. Как видишь, все в полном порядке.
— Тогда почему же ты плачешь?
— Потому что не могу… — Она замолчала и закончила. — Потому что пришел час уехать из Морланда. Больше я не могу оставаться здесь.
Эта мысль пришла ей в голову только что. Но Касси поняла, что другого выхода — раз она призналась себе, что любит Джареда, — нет. Если она не сбежит отсюда сию же минуту, то не сможет уехать от него никогда.
— Нет! — воскликнула Жозетта в отчаянии. — Зачем тебе уезжать? Все идет так хорошо. Мне не придется возвращаться в школу, Джаред подарил тебе Моргану. Мы так славно заживем.
— Ты забыла про моего отца, Жозетта. Жозетта на миг задумалась.
— Мне бы очень хотелось, чтобы ты осталась здесь, — она подняла руку, не давая Касси возразить. — Но вижу, что ты не в состоянии сделать это. — Она покачала головой. — Джаред не отпустит тебя.
Касси с трудом удалось выдавить из себя улыбку.
— Значит, мне надо уйти так, чтоб он ни о чем не узнал, так ведь?
— У тебя есть деньги?
— Отец оставил мне и Лани несколько сот фунтов стерлингов.
— Лани тоже поедет с тобой? — Но Жозетта сама тут же ответила на собственный вопрос. — Ну, конечно. — В голосе ее прозвучало неподдельное горе. — Я потеряю вас обеих. Вы стали мне так дороги. Я буду скучать по вас…
— И мы по тебе тоже…
— Правда?
— Правда, — вздохнула Касси. — Но мне уже пора идти.
— Сейчас не просто попасть во французский порт. Не всякий капитан согласится рискнуть. — Жозетта нахмурилась. — А как ты собираешься оформить паспорт? Сомневаюсь, имеешь ли ты право уехать из Морланда без разрешения Джареда.
— Не знаю, — Касси пожала плечами. Она с таким трудом призналась себе в любви к Джареду, что на другое уже не хватало сил. И ей не было никакого дела до всего остального. — Придумаю что-нибудь позже. А сейчас мне надо поспать. Советую тебе последовать моему примеру.
— А как же насчет бумаг? — не отставала от нее Жозетта. — Боюсь, тебе придется остаться.
Касси решительно замотала головой.
— Значит, я должна поехать с тобой.
— Что ты такое говоришь?! — Касси с удивлением посмотрела на девушку.
— Ведь я могу перевезти тебя и Лани через пролив на своем ботике. Если мы причалим не в большом порту, то у вас не возникнет никаких сложностей с паспортом. Во всяком случае, в первое время.
— И ты сможешь помочь нам? Жозетта усмехнулась.
— Тебе не обойтись без моей помощи. У меня большой опыт, мне столько раз приходилось сбегать. С тех пор как Джаред отправил меня к леди Кэрродин, я по крайней мере раза два в год устраивала побеги. Ты думаешь так просто — удрать от этой, горгулы? У меня больше опыта, чем у кого бы то ни было.
— Но дом леди Кэрродин не Морланд, — первая вспышка радости прошла. — И я не могу позволить тебе идти на такой риск ради нас.
Жозетта рассмеялась.
— Я очень хорошо управляюсь с парусами. И перевезти вас на ботике через пролив мне ничего не стоит. Высажу вас у какой-нибудь деревушки на побережье и вернусь назад.
— Джаред рассердится на тебя.
— Ненадолго. Я уж лучше выдержу его гнев, чем буду беспокоиться из-за вас, как-то вы доберетесь до места.
Предложение Жозетты пришлось как нельзя кстати. И решало сразу множество сложностей, подстерегавших их без участия Жозетты.
— Мне надо подумать. Жозетта быстро кивнула.
— Вот увидишь, тебе не придумать ничего лучшего. — Она озорно улыбнулась. — А я тем временем тоже обдумаю наш побег. Следует предусмотреть тысячу мелочей!
Печаль и радость, боль разлуки и жажда деятельности — все это стремительно сменяло друг друга. Касси пожалела, что ее настроению не угнаться за мыслями. Сейчас ей казалось, что она погрузилась в полный мрак. Чувство отделенности от всего мира угнетало ее невыносимо. Побежать за Лани и услышать, что все идет очень хорошо.
Но она не могла решиться на это сейчас. Она сама перешагнула границу. Лани не сможет понять, каким образом она могла полюбить заклятого врага своего отца. А разве Касси сама в силах объяснить это чувство? И ей не проще и легче от того, что и Джаред тоже любит ее. Нет, он желает ее. А страсть — это еще не любовь. Столько лет он разжигал в душе ненависть к Шарлю, что ни за что не позволит своему сердцу открыться навстречу Касси. Нет, горечь потери в нем продолжает жить. Пропасть, что лежит между ними, по-прежнему глубока.
